Шепот песка

Ты полон сил
Энергии любви
Весь Мир прекрасен
В сердце загляни

Там тишина
И шепот мягких трав
Журчанье птиц
И шелест от дубрав

Там синий цвет
Меняется с волной
Там цвет и Свет
И там такой
Покой...

Так уведи себя
В поток Любви
И просто Миру
В сердце загляни...

И во мне расцвела её весна...
И осень во мне повзрослела вместе с ней...
Кто-то подбросил в небо ту смелость откровенности,
Что птицы называют полётом.

Звенящих линий набросок...
В саду нашего происхождения мы станем «обителью богов».
Я отдал месту нашей встречи ничей цветок,
Я поместил тебя в строку прикосновения,
В шепот, который оставила ты там,
Где розы сбегали с твоих рук, и лепестки касались пальцев...
Это были пальцы демона или ангела?!

Одолжи мне слухи о свечении...

В первой метафоре неба Адама яркие строфы,
Синкопированное дыхание между двумя равными нотами,
Распятие тел, на острие вся кровь, шелк растворения
И женщина, которая уже твоя дрожь.
Акцент, богемская риторика в тоге августа,
Сухой шум двух династий в арке влажного времени.

Ты вторглась, как любовь,
Как ночь и день, как последний знак,
И осень легла на твои руки,
Чтобы пересечь непобедимую смерть
В каллиграфии белых цветов.

Провидцы, раскрывающие тени,
Этой затяжной осенью стихов...

Сбивает ветер с ног...Держись.
Погас свечи огарок, сам светом становись.
Злой шепот чей-то в спину. Крепись.
Вдруг накатила слабость... Взбодрись.
Никто в тебя не верит? В себя упрись.
От пустословья сплетен оберегись.
Своей любовью к жизни во всём, всегда хранись.

© Copyright: Надежда Мунцева, 2020
Свидетельство о публикации №120021604858

Ты - моя книга белого огня,
Строк откровений выпавшие знаки.
Я и в других мирах найду тебя,
Когда вернут срок шёлковой рубахи.
В шафране золота, застигнутые сном,
Мы остановим время летней ночи,
В тех зёрнах эроса, что, опускаясь в строчки,
Нам вынесут свой нежный приговор.

Словарь господств примеривает фрак,
К твоим запястьям тянется фальцетом,
Перебирая четки бафамета
Разменный предлагает крови фраг.
Не надо лигатуры, маскарад,
Танатос всем подарит перемирье.
На лепестке меча...

ДОРОГИЕ ЖЕНЩИНЫ, С 8 МАРТА ВАС!

МИЛАЯ, МИЛАЯ... 1910... 2117...
мост времени


Константин Бальмонт


С сердцем ли споришь ты? Милая! Милая!
С тем, что певуче и нежно, не спорь.
Сердце я. Греза я. Воля я. Сила я.
Вместе оденемся в зарево зорь.

Вместе мы встретили светы начальные,
Вместе оденемся в черный покров.
Но не печальные — будем зеркальные
В зареве зорном мерцающих снов.

1910




МИЛАЯ, МИЛАЯ... 1910... 2117...

Майкл Космика


В ночном саду, луной...

Ответь мне, Господи! Господи, ответь!
Что делать мне, как мне не плакать?
Как справиться с печалию в душе?
Как, Господи? Прошу, ответь мне…

Нет! Не веди мой взгляд туда!
Я не хочу брать снова в руки нож!
На теле нет уж места без шрамов…
Прошу же, Господи, дай мне другой ответ…

Я не хочу! Только не снова!
Но заношу послушно над запястьем нож.
Немного больно… Кровь течет из раны…
Язык снимает капли соли и металла,

И в темноте вдруг виден слабый свет,
И мое тело клеткой черной...

Рыцари Одессы сменили доспехи на Мерседесы.
У них верные жены и стюардессы.
Эти новости не интересны для прессы.
Одесса глубоко под сердцем
это брайтон здесь не тесно
тесно браткам в полицейских браслетах
Тут криминальные авторитеты
о которых много песен спето
о которых шепотом рассказывают в гетто
Не знаю ни одного аккорда но
раскатаю своим рэпом
Судьба злодейка перебирает чётки
кому дорога к Богу кому то к черту
Это чисто Брайтонский жаргон
за дерзкий тон браток пардон
моя...

"Любовь - это очень опасный подвиг"

Минутные стрелки предзакатных теней...
Граничащие с нитью голоса,
Мы идём как вода сквозь вены тротуаров дней,
Сквозь запах волнообразных линий, сквозь все страницы,
Что мы набросали в четыре руки под теплым дождём любви.
Проступают слова и уходят, и мы уходим в одичалые реки.
Мы сливаемся в них каждой строкой,
И трепет, одетый в синие буквы, течет в лирических ветрах касаний.
Потеряв своё значение в "до" и "после", в никогда и навсегда...

Повинуясь шепоту цветка в стране его аромата
Шлейф, скрывающий волны пульсации капель,
Рассказывает о том, что он постиг величие, таящееся в том,
Чтоб быть бесконечно малым.
Я хотел бы расслышать натяженье твоей глубины.
Тут, где каждая фраза испытывается тьмой.
Тут, где буквы влажны и слова, не достигая бумаги, тают.
Смой краткость тающих форм, похожих на спасенье.
Я нуждаюсь в бессловесном твоём,
В ослабленьи дуги, в откровеньи дуги…
И когда текст умрёт между Садом и садом,
Станет...