Серебряный кубок

Ночь – загадка природы и тайна желаний.
Ночь – черный миг золотой тишины.
Там нет преград запретным мечтам.
Там злой пиковый король из желтой колоды
Правит загадкой полночной природы,
Играет остроконечными звездами, словно тузами.

Ночь – мир серых полотен игривых теней,
Что серебряным вальсом кружатся в мире тоски.
Ночь – мир безумных страстей,
Что реальны в фиолетовой мгле из печали.
В мире тоски нет запретов греховным желаниям,
Что недоступны в светлом отблеске дня.

Ночь...

Четыре дня до боевого крещения.
96 часов до первого выступления.
Волнение, словно электрический ток,
Пронзает меня. Легкий мандраж
Среди звездной ночи разбудит меня.
Окутает лунной фиолетовой мглой,
Серебряной тишиной успокоит мне нервы,
Встречая алой улыбкой рассвета меня.
Через 120 часов, возможно, в новостях местных
Увижу себя. Потом, может быть,
Проснусь для кого-то известной,
Или, быть может, уйду в неизвестность…

Печален осени закат багряный
В томной теплой солнца желтизне.
А на мохнатые верхушки сосен
Спадает нежно фиолет небес.

В изумрудной тишине осенних вечеров
Засыпает лик природы золотистый,
Уходя в небесный фиолет, в позолоту звезд.
Стихает трепетное пенье птиц уставших.

Уходит тихий вечер в загадку ночи
Под нежное течение серебряной волны,
Что по унылой речке льется музыкой дождя,
Что плачет о любви, которая не сбылась…

В прохладе тлеющих осенних вечеров,
В шорохе цветной...

Ты ничего не скажешь обо мне,
Хромая мысль не затанцует в строчке,
А в телеграфной ленте по стене
Улитками ползут тире и точки.

Ты к ассонансным рифмам не привык,
А лестница становится всё круче,
Я для тебя, как неродной язык,
Который ты вовеки не изучишь.

Другой сорвёт осенние цветы,
Прочтёт стихи, спасая от забвенья,
Ночным звонком разбудит он, не ты,
И непривычно скажет слово: «гений».

Простит элегий хмурых декаданс,
Восторженность, безмерность, одиозность,
Серебряному...

Блуждал в рощах,
блуждал в мыслях,
в снах блуждал и заблудился,
это время, это детство, или старость это — лето;
скажут — дух, болезнь, расплата...
Я не знаю, вам виднее,
иль пьянее, где ценнее.
Если компас тоже глючит,
если глазки тянет в кучку, —
это знамя,
растерзало
нас цунами,
замотало,
разлистало.
В отражениях иссяк и вышел
в параллельный лабиринт.


* * *

Каждый листочек плывет как Офелия в лодочке...
Следом витают пушинки тополиные как ангелочки
и падают вдогонку...

Плетью стерплю бичевание,
Но не твоё равнодушие;
Градом разрушена хижина,
И завалился забор;
Я у любви на заклании,
Фибры порвались несущие,
Сердце любившее выжжено,
Мир в нём расстрелян в упор.

Лучше продай меня книжникам,
Можешь, за тридцать серебряных,
Только не нужно молчания
Токоведущих частей,
Еще вчера ты в сподвижниках,
Завтра – в хулителях ветряных,
Не раздаю обещания,
Но почитаю сильней.

Созданные из благости,
Губы твои солёные
Стали душевной пристанью
В море...

Давно отгремели раскатами грозы.
Холодные слезы роняя устало,
Уходят дожди бесконечным обозом,
Смывая осевшую пыль с пьедесталов.

Серебряной ваксой ботинки начистив,
Паук расставляет осенние сети,
И красные книги сгорающих листьев
Лениво читает задумчивый ветер.

Земля забинтована марлей тумана.
От жарких боев безрассудного лета
Остались еще не зажившие раны
И зрелая мудрость живого поэта.

Он здесь, рядом с нами, но выше немного.
Осеннее солнце пробилось сквозь тучи.
Меж...

Где ты? Где ты, моё счастье?
Помоги мне! Сделай милость!
Сделай так, чтобы ненастье
хоть на миг угомонилось,
чтобы грозы не гремели
над долиной подсознанья,
чтоб синиц залётных трели
там звенели утром ранним,
чтоб серебряные росы
там весь день не просыхали,
чтобы синие стрекозы
там над зеленью порхали!..

Где ты? Где ты, моё счастье?
Утоли мои печали!
Помоги, пока на части
душу мне не разорвали!

Мы уходили из Афгана на броне,
На раскалившемся облупленном металле,
И траки гусениц, подобно бороне,
В земле бесплодной след глубокий оставляли…

В бездонной сини тонут пики острых гор,
Мелькают МиГи, как серебряные блесны,
И вертолет над нами винт свой распростер
Крылами ангелов-хранителей надзвездных.

Мы со стволами, обращенными назад,
Чужой дороги досмотрели кинопленку.
Ну что же, Родина, встречай своих солдат.
Заштопай раны нам, граница, ниткой тонкой.

Мы уходили из Афгана...

Паутины серебрянной сеть,
Ветер бросил на луг заливной.
Ей теперь уж никак не взлететь,
Перепуталась с мятой-травой.

Куст ракиты над шумной рекой,
Наклонившись, с волной целовался.
И умывшись, прозрачной водой,
Отраженьем своим любовался.

Неба купол бездонною синью,
Мир накрыл, став ему потолком,
Мяты запах смешался с полынью,
Горько-свежим, тревожным комком.

Весь в смятеньи зашёлся кулИк,
И разрушив покой тишины.
Над водою волнующий клик,
Будоражит, как чувство вины...