Считаться

Папа Вильям, ты же стар, папе юноша сказал,
Но, плюя на старость лет, ты стоишь на голове!
В мою юность, был ответ, я считал, что это вред,
Повредить я мог мозги, но теперь мозгов-то нет!

Ты же стар, сказал юнец, растолстел уже в конец,
Скачешь же, как молодой, расскажи-ка, что с тобой?
В мою юность все суставы мазал я одним составом,
Что по шиллингу коробка, не продать тебе немного?

Ты же стар, и твои зубы не годны для пищи грубой,
Вроде так, но ты как юный гуся съешь с костьми и...

В кровати шестой палаты
Мне ночами не спится.
Считаю себя виноватым
В том, что не успел спиться.
Тому нищета причиной
И право быть сумасшедшим,
Но ножичек перочинный
Мое леченье облегчит.
Ножичек воображаемый,
Я не люблю оружия
И не подозреваю
О наслаждении удушья.
Да, я психиатр,
И ночами не спится.
Брожу по шестой палате
С желанием опуститься.
Не позволяет ножичек,
Ножичек перочинный,
Воображаемый чудовищно.
Кем-то другим безвинно.
Пиво рождает страхи,
Кто у нас любит пиво...

Умом своим болтун не мыслит,
Из заготовок речь плетет,
Его заменой память служит
Чужие мысли выдает.

В живую думать отучая,
Повтор зомбиреут людей
Теряя краски угнетает
С ущербом свежести идей.

Чужим умом возможно ль слушать,
Как собеседника понять
Живых людей настолько разных
Шаблоном памяти равнять.

Взор к небесам не обращенный
Не может свыше получать
Манера сборщиков чужого
Свой кругозор умом считать.

Льда глыба, айсберг величавый,
Почти что весь...

Неуместно здесь репетировать:
«Стелсы» в небо взмывают парами,
Чтоб диктатора ликвидировать
Очень «точечными» ударами.

Что же видится авиаторам
С лучшей лётною подготовкою,
Незаметным с земли локаторам,
Перед первой бомбардировкою?

Видят:
Город, дома… Нет – домики,
Из кабины едва заметные;
Люди – маленькие, как гномики, –
В Вашингтоне считают: «Вредные».

«Где ж огромный Саддам скрывается?
Не под этими ли халупами?»
«Бах!» – и улица превращается
В пепелище с людскими...

Я почитал, читаю снова,
завел себе уже тетрадь,
Вот и рецензия готова,
К чему тут голову ломать?

Пока не много тут Талантов,
И как же мне их называть,
Тех авторов, ну не Гигантов,
Которых нужно бичевать?

Отвечу Вам немногословно,
Таких ведь много-просто рать,
Мы будем Вас пока условно,
Поэтами теперь считать!

Знаете… об одном попрошу,
Никогда не считайте - поэтом.
Может, болью на лист надышу,
Может, строчка расплавится летом…

Может что-то взорваться внутри,
И пролиться словами-осколками,
Или, глаз не сомкнув до зари,
Запятыми слеплю шкафчик с полками.

Резво брошусь отчаянно врать,
Разухабившись, разхорохорившись,
Будет рифмочка пьяно плясать,
И глаголы устроят заторище…

Не желаю себя причислять
Ни к поэтам, ни, Боже Избавь!, к поэтессам.
Если чувства из строк не достать,
Не...

И не много прожито лет,
И не много прошёл дорог;
В пересчёте ж пути на метры
И секунды – прожито много.
В пересчёте на каждый знак,
Каждый кадр в киноплёнке дней:
Слишком много людей узнал,
Слишком плохо узнал людей.
Слишком часто себя дарил:
Целиком, без остатка – всё!
Слишком сильно друзей любил,
Не просил в ответ ничего.
Ничего не просил, не ждал –
Просто жил, жить давал другим,
И предательства все прощал,
И считал целый мир родным…
И не много прожито лет,
И не много прошёл...

В краю, где солнца блеск изменчивый
Мираж рождает на пути,
Ваш облик столь был переменчивый,
Что мог и мимо я пройти.
И не заметить под накидкой
Ваш стан и бёдер крутизну.
Считал я постоянство – пыткой.
Его сменил на новизну.

Глаза и волосы оттенками
Хранятся в памяти. Каприз…
Эмоции густыми пенками
Снимаю ложкой. Что вы, мисс…
Я - не развратник, но эротика
Пьянит как старое вино.
Приникнуть к вашему животику
Губами я хотел давно.

Бюстгальтер – бремя наслаждения.
Открытость...

Озарите улыбкой печальные лики,
Обратите свой взор на просторы небес:
В этот радостный час, в этот праздник великий
Совершилась победа – Спаситель воскрес!

Тот безжизненный склеп, что считали могилой
Для Иисуса лишь стал колыбелью в пути.
Но, очнувшись от сна, с обретённой вновь силой
Слово вышло на свет, чтоб к престолу взойти.

Не умрёте вовек, на Него уповая;
Не разделите участь врага всех людей.
Двери настежь открыты небесного рая
Для поверивших в чудо – для Божьих детей...

ты украсил бы мной интерьер,
свою жизнь бы облагородил.
только я ведь не той-терьер.
я созданье другой породы.

ты поймешь это все потом:
не смотря на всю твою прибыль
я хочу быть свободным щенком,
а не запертой в клетке колибри.

не принять меня, не понять
я тебе- инопланетянка.
чем сильнее хочу леди стать,
тем больше становлюсь хулиганкой.

P.S.
в твой мир пафоса и гламура
ворвалась в своих стоптанных кедах.
знаю нормы всего этикета
и все правила и приличия.
пусть считают...