Саранча

Красот Венеции турист
Не оценил, пришел в волненье.
Погода выдала сюрприз,-
Подумал. - Это наводненье.

Пришел в унынье наш герой.
Угрюмый вид. Душа тоскует.
Садился в лужу он порой,
Но никогда, чтобы – в такую.

Зачем приехал он сюда?
Ну ничего себе, приколы –
Куда ни кинь, кругом вода,
Да слизь и плесень… Вот гондолы!

Поют водители гондол
Кобзоном. Что же удивляться –
Гребут валюту, миль пардон…
Лишь дед Мазай катает зайцев.

Потоп сплошной, не повезло...

Умом Россию не понять, аршином общим не измерить,
В России можно выживать, устал в Россию, братцы, верить.
Устал бороться за добро, оно есть в каждом человеке,
Но воевать мне здесь смешно, один я в поле, в картотеке.
Не победить то, что в мозгах засело, выросло ведь семя,
Устал людей я убеждать, ослабло нынешнее племя.
Ведь на словах здесь каждый рад, и каждый воин и за правду,
Но на делах совсем не так, мы говорим одну неправду.
И губят каждый день и час народ российский те вельможи...

Города, столицы, сёла
Закружила суета:
Снова Новый год весёлый
Свёл совсем людей с ума!

Всё сметая прочь с прилавков,
Словно стаи саранчи,
С рёвом требуя добавки,
Прёт народ домой харчи!

А напившись и наевшись
"До ушей" за два часа,
Сам себя журит с усмешкой:
"Ну, хорош! Ну, хороша!...»

Снежный лес стоит спокойно -
Без тревог и суеты,
Деловито и достойно
Проводя часы свои...

Веет счастьем поднебесье,
В новогодний, чудный день:
Всё в порядке, в равновесье,
Звон от веток...

Вот так оно и происходит...-
Заснувши, ноги протянул...-
И вытянул ( Всех, жизнь разводит! ),
их, в мир иной..., что, не зевнул,
приняв к себе, очередного,
по виду, вроде чужака...,
зато, по сути, как родного,
подмарафетивши, слегка,
его блаженную личину...,
что ото сна не отошла...,
едва ли осознав причину,
своей кручиной...- Жизнь спасла,
от неуместных домогательств,
по поводу ( И без него! ),
на фоне нудных препирательств,
с роднёй ( А это нелегко!!! )...
и прочими...- от...

О если б люди не старели,
до дряхлости и сохраняли ясный ум и силы
и жили все без страха о пределе,
табун болезней, обуздав, навеки
и смерть была насильственной и только,
и вызывалась к ним такси подобно,
когда наскучит всё и от родни бессчётной,
(дерущейся, делящей), станет дурно.
Нашёл тогда, на это, кто бы силы?
Вот был бы цирк и хаос беспросветный,
вопрос квартирный стал, тогда бы в кубе
и все леса пеньками обнажились,
от «саранчи», безжалостной, двуногой,
религий...

На кухне обитают тараканы.
Клопы предпочитают жить в кровати.
Клещи в траве, да только крови ради
Стремятся влезть кому-нибудь под кожу.
Прыщи растут и множатся на рожах.
А бюрократы поступают странно.

В подвалах и в сараях место крысам.
И мыши где-то там же проживают.
Для саранчи лишь поле будет раем.
Глистам уютно только чьё-то тело.
Лишь бюрократы ловко и умело
Копошатся по всем доступным мискам.

И Даллес, и Бжезинский лишь шакалы
При Алчности, они – её дерьмо.
Служак ей в дело подгоняют справных,
Мечтая, чтоб за это им свезл′о.

Плодятся далласята, бжезинята,
По миру, саранчою на полях.
Да разъедают страны, бесенята,
За доллары, жир′уя на смертях.

И на Руси немало дерьмократов,
Готовых за серебряники в ад.
Да сколь их там уже попропадало?
Из ада ж не найти пути назад.

Рвались, да осознали, басурманы,
Россию силой злобной не возьмёшь.
И в ход пошли ложь, подлости...

Остановись, давай оглянемся назад.
Где потеряли мы любовь живя лишь бренным?
Не знаю, кто из нас был больше рад,
Тому, что чувства наши требуют отмены.

Цветы любви засохли от тоски,
От равнодушия и от холодных взглядов.
На холст любви мы не кладём мазки,
Не пишем радугу от горных водопадов.

Забыты нежные признания в ночи,
И сладость поцелуев откровенных.
Чужая зависть стрекотанием саранчи,
Нас в клетки загоняет будто пленных.

Где оступились мы друг друга потеряв?
Когда обьятия...

Молитва

Да святится имя Твое
Молением чуждым, зыбким.
Да святится имя еще
Зажженною лампой.
Да святится имя Твое
Чертогом и пылью.
Да святится имя еще
Постом и пустынью.
Да святится имя Твое
Добровольным причастием.
Да не осквернится имя еще
Чужим именем.
Да святится имя Твое
Свечой неустанной.
Да не сгорится имя еще
Молитвою.

1989

* * *

Светлая дорога
Заросла полынью.
Слева от острога
Справа от гордыни.
От горы высокой
Протекла в низину.
Темнотой далекой...