Рюмки

В этом городе нет больше солнца
Лишь от молнии свет вдруг упал
На залитые ливнем оконца
Вот и снова куда-то пропал

Дождь стучит, барабанит по крышам
Наступила для грусти пора
Плачет мама твоя еле слышно
Папа, брат и родная сестра

Что случилось, ведь им непонятно
Почему ты из жизни ушла
Ты шептала, слабея, невнятно
Что тебе не хватает тепла

Мама плачет, ведь нет больше рядом
Дочки младшей, все ей отдала
Неужели такую награду
За любовь получила она?

Вот и рюмки наполнились...

Я жизнь без риска не жила,
В душе такою и осталась.
Вот только смелость--где моя?
Куда-то срочно подевалась.

Ах, угостил бы кто пинком,
Чтоб пробкой вылететь с бутылки
Шипучей пеной с пузырьком,
Себя разлить в бокалы,рюмки.

Самой же выпить это всё,
И захмелев, отдаться ветру,
Пускай несёт! Мне всё равно,
Считать не буду километры!

Но словно держит кто меня,
Как в клетке птичку канарейку...
Видать не сдула до конца
Сомнений жиденькую пенку.

И вдруг--забытые слова!
Их...

Мы не верили в приход Немезиды.
Нас ещё не оставили силы.
Мы с товарищем были убиты,
а у третьего вырваны жилы.

Голубая вращалась планета
не спеша над ночною тайгою,
было тихо, от слабого ветра
расходилось горенье дугою.

Ярким алым пылали нефриты,
за собой оставляя могилы,
мы увидели блеск Немезиды,
собирая последние силы.

И никто б не поверил, и надо ль?
Если ровно лежат штабелями,
ели, словно сожжённая падаль,
и мерцают по следу углями.

Пересказывать...

Мы приехали в Насадку,
Чтобы петь здесь и плясать.
С юбилеем Валентина
Все мечтаем поздравлять.
Про него в Насадке скажут:
Гармонист он - хоть куда.
Песни русские сыграет
И частушки без труда.

Он себя работой славит,
Знает технику на «пять».
Всё, что нужно он приварит
И комбайн в строю опять.
Без него б машины встали,
Не гудели трактора.
Урожай без Валентина
Не убрали б никогда.

Любит дочь свою Наташу
И внучатам тоже рад.
Может с ними он рыбачить
Много - много раз подряд...

Не делай из меня чужого…
Я жил с тобой –
пять тысяч лет.

И не удастся без поджога -
за пять секунд стереть мой след.


Мы хлеб разламывали
вместе.
Мы жизнь варили сообща.
И ты была моей невестой…
Судьбой и матерью… И сча…


И сча… стьем… тонким…
спелым… грубым…

Как страшно знать, что мы враги.
Никак… не слушаются губы…
И не шагаются шаги…


Не делай из меня чужого!

Я врачевал
сквозь простынь дым –
твои укромные ожоги
Христовым семенем своим…

И я был больше...

Тетушка в гости с бутылкой пришла.
Сразу смягчилась у мужа душа.
Стали они про жизнь заливать.
Рано встают им не хочется спать.
Я на минутку покинула их.
Выпили рюмки свои на двоих.
Я прихожу,уж бутылка пуста.
Мужа в охапку - люблю я тебя.
Тот отбивается,чуть ли не бьет.
Тетка смеется, но свое прет:
- Думаю я как и ты, Михаил.
- Я молода и полна еще сил.
- Бегаю я и собою горда.
- Дочку учу, она вся в меня.
Общего много смотрю я у них.
Муж так и ожил его не узнать.
- Буду Наташу...

Прошибает слеза аж, до соплей
Чувства рекою льются
-Плесни чуток, и себе налей!
Мужики выпивают, смеются

Хорошо сидим
Хорошо звездим
Лечатся мужики от жизни
И от боли лечит их
Алкоголизм
До последней рюмки
До тризны

Только не нужно сигарет,
В дыму я вас из виду упускаю,
А ведь я за Дружбу в эти рюмки лью так
по чуть чуть и ближе подвигаюсь

Египетская цедра над метелью
Сменилась топким цеженным огнем,
И жалованный снег предстал купелью,
И слух потряс Зевес, рассеяв гром.

В цезийское пространство ход отверст,
Искрится фиолетом чермный перст
Антихриста, но вечно существует
В природе роковая правота,
А днесь ее вместилище пустует,
В каноне солнце Божия перста.

Елику смерть о черном балахоне
Куражится, поклоны бьет, вино
Из сребренных куфелей (на агоне
Убийц холодных, прошлое темно

Каких, летучих ангелов отмщенья...

Он вылизывал мордой притоны,
так качало его до земли.
Проституток горячие стоны
лепестками бутонов цвели.

Ядом жёлтым тычинки пестрели,
пестик высился, словно труба,
проститутки горячие грели
его душу, иначе б – «труба»

Сердце прыгало комом в аорте.
Иглы тонкие – снежная взвесь.
Ах, оставьте, всё тщетно, не спорьте:
за чертой – только чёрное есть.

Ночью встанет душа промеж стенок
с измереньем от ног – к потолку.
Засинеют тяжёлые вены,
месяц-жернов свернётся в дугу.

Иль...