Рвётся

Новый день, клочком зыбким тумана,
Ночь сменяя, пришёл опять в мир.
Тишина, всё расплывчато, странно,
Мир безлюден, убог, сер и сир.

Звуки вязнут в тумане, как в вате,
У предметов углы сгладил он.
Ветер стих — за ночь силы истратил,
Не шумит, во дворе листвой клён.

На дороге сигналит машина,
Сквозь туман, фары тускло глядят.
Тормозов визг и пахнет резиной,
Тишину рвёт забористый мат.

Пёс бездомный во двор шмыгнул тенью,
Слава Богу — успел убежать!
Мир устроен так — может...

Когда-то в детстве я прочитал книгу о морских сражениях прошлого и в ней описывалась судьба галерных рабов, прикованых цепями к своим местам и идущим на дно вместе с галерой в случае поражения. Им во время боя затыкали рты деревянными пробками, для того, чтобы команда во время боя не слышала их стонов. Эта жуткая деталь минувших дней тогда очень сильно поразила меня, а сейчас появился этот стих.

Мы прикованы к вёслам галеры,
И свобода для нас лишь одно:
Бой, в котором орудий залп верный...

Клочки из туч несутся по магниту.
Восточный ветер листья лихо рвёт.
Коснулся луч желтеющей палитры
И звонкой медью, кое-где, поёт.

Сентябрь напряг своё воображение.
Осенний стяг он принял. Что теперь?
Быть может, дождь продлить до одурения.
И вызвать дрожь, проникнув в щель под дверь.

Опять же баб забыть не позволяется -
Давай им лето, как Сергей писал.
Традиций раб, по городу шатается
И клёны метит в яркий пастораль.

Вздыхаю я – мне сеновал не светит.
Мой миг иссяк. В окно...

Что-то сломалось — в сердце и в мире,
Что-то сломалось — больно жить мне.
Тень за мной бродит, ночью в квартире,
С улицы тьма, корчит рожи в окне.

Горькая правда — я всем не нужен,
Горькая правда — душу мне рвёт.
Узел событий, с каждым днём туже,
Душит меня он, дышать не даёт.

Жизнь надоела — нет в ней просвета,
Жизнь надоела — цели нет в ней.
Плохо мне братцы и нет в мире места,
Где бы желанным, был для людей.

Осень настала — листва пожелтела,
Осень настала — и дождь ледяной...

Даже когда, ты стучаться устанешь,
Сердце во мне — ты любить не устань!
Смерть не страшна — жить больней, ты ведь знаешь,
В шрамах ты всё — в души зеркало глянь.

Вялости духа, не дайте мне Боги,
Знаю, что тело должно постареть.
Но оттого, на душе нет тревоги,
Бога частичке — неведома смерть!

Но всё ж в души, своей веря нетленность,
Ею устал, я от жизни Земной.
Мира, в котором, лишь звук слово верность,
Где первым хочет, стать каждый второй.

Где может быть, к нам по крови родня...

Ночь склонила голову на моё плечо,
И устами томными шепчет горячо:
«Ну, привет подружка! Ты опять не спишь?
По дому гуляешь да в окно глядишь?
Что ты там увидела? Там же ведь темно.
Небо в рваных тучах да луны пятно.
Что ты там услышала? Ветра тихий стон
Это с проводами поёт песню он.
Горькую печальную о земных делах.
Так поет, что в сердце возникает страх.
Так поет, что душу на кусочки рвёт.
Так всегда бывает, когда дождь идёт».

Тело - культ.
Наряд - бесстыдство.
Секс, наркотик-кровосос.
Душа - мощный пылесос.
Чувств поток смывают разум.
Смерч желаний Душу рвёт.
И любвей поток, лавина.
Мой ковчег меня спасёт -
Одиночество.
В нем не слышно поп искусства.
В нем волшебна тишина.
Разум крылья расправляет.
Оживает в нём Душа.
1988

Под блеском скудность — позолотою,
Сырца-железа скрыта ржа.
За мишурой слов беззаботною,
Пустая спрятана душа.

В ней самомнение с гордыней,
И о величии мечта.
И в безыскусной речи длинной,
Её никчёмной пустота.

Разгонит ветром в небе тучи,
Как прорубь, синий клочок в нём.
В него вниз глянет солнца лучик,
Согрев мир под собой теплом.

Вновь разговоров пустых серость,
Окрасит время в цвет болот.
Пал конь и вороньё слетелось,
И тело на кусочки рвёт.

А ветер воет будто плачет...

Зачем зима, зачем морозы,
Ударив следом за дождём,
Корёжат изнутри берёзы,
В них за ночь воду сделав льдом.

В лёд превращаясь, словно выстрел,
Рвёт тонкий, белый ствол вода.
Он слишком много её выпил,
Не зная, что ждут холода.

Так мир устроен — за всё надо,
Платить, а часто — и вдвойне.
В нём не за всё добро награда,
А боль — во льду есть и в огне.

И всегда плохо — слишком много,
И меру, нужно во всём знать.
И если в свет лишь, смотреть долго,
Он сможет силу глаз забрать...

Горька солёных слёз водица,
Она прольётся вдруг когда,
Тебе под утро вновь приснится,
Тот, кто покинул навсегда.

Ведь ты его так полюбила,
Всем своим сердцем и душой.
А он, другую назвав милой,
Ушёл, украв души покой.

Ум понял всё, а сердце плачет,
И белый свет тебе не мил.
И рвёт тоска его на части,
И нет в тебе, жить дальше сил.

И просыпаться ты не хочешь,
Ведь лишь во снах ты вместе с ним.
А наяву дни темней ночи,
Ведь милый твой, в них стал чужим.

И слёз твоих горька...