Руки замерзшие

Жизнь меня тянет
к тебе…

В город - замерзший
на графике Рокуэлла.
Тысячами децибел…! Я дозвонился!
И молния грохнула.


И раскололся вокзал.
Зуммер в ушах
свился в ноту нелепую…

Я и двух слов не связал.
Только дышал невпопад
сквозь вселенную…


Ну, проведите меня!
Через торосы и сломы характера…

Ну, просветите меня…
Женщина рядом со мной
или Арктика?!


На-до-ед-аю врагам…
Близких друзей достаю
звуком бубновым…
стиснув губами варган,
думая лишь о...

Ах, как часто в тихий час вечерний,
Сбросив тяжесть прожитого дня,
Отдалясь от тяжкой жизни скверны,
Ты стоишь печально у окна.

Нежных губ дрожащая улыбка,
Две слезинки, будто на заказ,
Чешуей аквариумной рыбки
Заблестят непрошено у глаз.

А в глазах бессильная потуга.
Сквозь стекло замерзшего окна
Ты бредешь по замкнутому кругу
Над бокалом крепкого вина.

И от мятной свежести ментола
В полутьме вскружится голова.
Ты прости, в твоей сердечной боли
Я, как видно, сильно виноват...

Вкушает HotDog, но мечтает
О теплых банановых рощах,
Несчастный замерзший прохожий...

Стоит вернуться на час в обесточенный город,
наледь зимы растопить, замыкая бессонную цепь.
Фыркнет движок, утолив электрический голод,
занавес поднят, и кукольный пляшет вертеп.
Тайны замерзшей воды разгадает огонь,
красноязыкий великий обжора, сжигающий тлен.
В пламени кружит весеннем веков посолонь
вербный глагол благовестье пророчит, рождается день

Не славословьте классикам. В литавры.
Не мироточьте. Вы же не свеча.

И по плечу трепать их — не пытайтесь.
Не дотянуться можно. До плеча.


Не кланяйтесь.
А просто наклонитесь,
упавший факел — с трассы подобрав.

И огненною марафонской нитью
прошейте небо!… с краю декабря…


И — по плевкам замерзшим
и проклятьям,
сквозь серый строй пигмеев и верзил

спешите к тем,
кто нам — отцы и братья…
кто классно-классно в жизни всё вершил!…


Так что в итоге??…

Раны ножевые...

У меня есть мой читатель, оставляющий вместо душевных либо недушевных слов —
лишь многоточия…
Многоточия иногда приводят к стихам. И к людям.
Открытым. Симпатичным. Крепким.

Строки… небо… И горы…

Горы.
Сердцем вглядываюсь в длинное стихотворение, написанное моим коллегой по поэтическому цеху.
И переживаю…
И вот за что.

Когда мы беремся за такую мощную и отвесную тему — как Восхождение,
мы, конечно, не думаем: а хватит ли у нас мастерства отобразить предельно рельефный...

Я захожу в свой дом постылый, -
Он без тебя уже не дом.
Где говорила мне - любимый,
Где согревала ты теплом.

Цветы притихли. Кошка где-то.
Кровать холодная стоит
И во дворе сердитый ветер
В окно замерзшее стучит.

Не уезжай - тебя молю я.
Как одинок я без тебя.
Поверь, одну тебя люблю я.
Тебя одну, как никогда.

Обиды, домыслы, сомненья -
Все ничего, все пустота,
Ведь были же у нас мгновенья
И те мгновения - судьба.

Унылую песню
зима затянула,
под снежным покровом
немые поляны.
Льдом скованы реки,
деревья застыли -
как часовые,
на страже мороза,
его охраняя.
Замерзшее небо,
холодное солнце...
Звенящая стылость
и прекратилось:
бурление соков,
цветенье природы...
Зима, наступая -
вновь победила.

Герда улыбнулась, радостью сверкая
- О, Боже! Как же долго я тебя искала

- Девочка!
Сказал замерзший Кай
Ты кто? Я тебя не знаю!
-О, мой родной. Я твоя надежда
И прикоснулась к Каю горячо и нежно

- Кай!
Оживай!

- Ты моя Герда?
Спросил мальчик вспоминая
- Да я твоя!
Сказала, Герда радостью сверкая
Снег сеет свет, его не замечая
Не каждой девушке дано
Разморозить своего Кая

Хочу рассказать вам о девушке.
Она продает зимой розы.
Киоск на трассе. В нем зябко.
Ведь розам не нужно тепла.

Она с ногтей выковыривает
зеленую грязь
и занозы —
когда покупателей нету.
Понуро сидит у стекла.


Студентка. И разведенка.
Она здесь годами мерзнет:
с ажурной подарочной лентой,
с пакетами в конус,
с ведром.

Она равнодушна к розам.
И к вечной азбуке Морзе —
дверей, расшатанных напрочь,
в душе и в киоске том.


Хрустит целлофан привычно.
Вот сетка...