Река лошади

Вот с такими донскими казаками…
Подготовленными к защите сынами!
Россия врагов не боялась ни года…
Зная, что казаки защитят её завсегда.

Так на заставе ухаживали за лошадьми!
Бывало так не ухаживали за своими
любимыми…
Чтоб в бою их, не подвели эти лошади!
Ковали и холили, их донские всадники.

Чтоб в бою конь не подводил казака…
Не спотыкался и не боялся идти на врага!
Не боялся ни выстрела, ни взрыва снаряда…
Была как у казака… безбоязненная отвага.

Семь рек, впадают в море Воскресения,
Семь жизней рек, Богов людей.
Они текут, с момента мира Сотворения,
Сквозь Царства Жизни, Смерти и Теней.

Три Бога, всем средь нас известны,
Всех остальных, не слышим Имена.
И оттого, меж нами повсеместны,
Раздоры, склоки и везде война.

Средь нас нет Видящих и если,
Четвёртый Бог, не даст в мир своих вод,
Иссохнет жизнь и снова не воскреснет,
И новым всходом, больше не взойдёт.

Придумав верим, выдуманной лжи,
Глазами зрячи, а умом слепы...

Так сено в 60-е заготавливали на Дону…
Всех на сенокос брали и стариков и жену
И дети от них никогда не отставали…
Сено душистое всегда граблями сгребали.

Отвозили на гумно сено на лошадях
И быстро слаживали сено в скирдах!
Чтобы дождь не дай Бог не захватил…
Да! Сено это душистое не промочил.

Трудились на сенокосах все гуртом!
Никто не заставлял трудиться кнутом…
Сызмальства все приучались к труду,
Чтоб в подворье жили как в райском
саду.

Такая техника на вооружении в 41-м была!
Тяжелую артиллерию на фронте тягала она…
Трактор Сталинец этот, - железный был весь!
В Красной армии ему, хвала была тогда и честь.

Особенно в весеннею и осеннею распутицу…
В эти времена бездорожье не нормализуется,
В Союзе дорог с покрытием мало было тогда!
Вот врага и сдерживала… наша союзная земля.

Сталинец грязи не боялся в те лихие года!
Это его были родные, бескрайние края…
Где в распутицу мог лишь он грузы тягать любые,
Да! Лошади...

Эх! Деревня большая русская наша…
В 60-х годах, жизнь была полная чаша!
Хлебопекарни появились в деревнях…
Горячий хлеб развозили на лошадях.

Аромат хлебный стоял на всю деревню…
Собирались в магазинах как в харчевню!
Хлеба ароматного свежего купить,
Чтоб свою семью, трудовую накормить.

Хлеб в таких пекарнях был отличный!
Так как пекарь был здесь не обычный…
По старинным рецептам затевали опару!
Поэтому хлебушек удавался на славу…

Был отец народа Сталин у руля
И техника появилась вот такая…
Она в те годы помогла сильно!
Работу на лошадях такую,
сделать было не посильно.

В 32-33 –ем прошел голодомор
И это был в те года не вздор…
Много отошло в Союзе народа,
Хотя была нормальная к урожаю
погода.

Враг народа сделал своё дело…
Вредительства тогда много было,
С выпуском, в 33-м году Сталинца!
Дело в полях быстро наладица.

Больше станут земли пахать…
Зерновых в Союзе засевать!
От голода страна и оправится...

Были в пятидесятые годы сенокосы…
Были в Союзе и отличные тогда укосы,
А как им тогда в те годы было не быть…
Колхозных коров надо было кормить .

Подсобное хозяйство держал каждый…
Чтоб стол в доме был накрыт богатый!
Из своего подсобного чистого продукта
И домашнего содового чистого фрукта.

Поэтому и здоровый народ в те годы был!
Богатырской силой в те годы он слыл…
С раннего утра до заката солнца трудились,
Ни взрослые, ни дети в те годы не ленились.

Из техники лишь лошади...

Серебрится, свежа и юна,
Со снежинками резво играя,
Ходит в белом наряде зима,
Одеяла снегов поправляя.

Со всем светом сегодня в ладу,
И его не готова тревожить.
Рядом с нею гарцует на льду,
Её белая, верная лошадь.

Будут праздники и с торжеством,
Только лес замирает в испуге.
В ожидания известий о том,
Что пойдут в наступления вьюги.

Ну а люди, кто ждёт а кто нет,
От судьбы непонятной, двуликой,
Перемен, проникающий свет,
Время новой надежды великой.

.
Милая Мещёра.
Дикие леса.
Синие озёра.
Дивная краса.

Лес, луга, болота.
Девственность реки.
Мудрая природа.
Люди далеки.

Берега Сороки.
Заповедный лес.
Узенькой дороги
Чуть петляет след.

Вот Бобры-деревня.
Брошены дома.
Дух мещерский древний
Звуком топора

Не разносит свету
Радость, звон, как встарь.
Моему привету
Дарит эхо даль.

Покосили годы
изб сутулый ряд.
По деревне бродит
Грустью жалкой взгляд.

Где Филёс, Федорин?
На погосте спят.
Смерть...

Мы всё ловим журавликов в небе, на что нам синицы?
Мы упрямо пытаемся жить без печалей и бед…
Но уже ожидает Танатос у двери гробницы
пожилого мальчишку на скромный прощальный обед.
Он ещё не пожил, любопытство в себе сохраняя,
он ещё не закончил своей самой важной главы.
Он ещё ненасытен, поэтому жизнь осложняет
независимость детской души от седой головы.

Листопад, гололёд, серпантины, обгоны по встречке,
штурман пьян, карты нет, Бог не выдаст, не видно не зги...
Под капотом табун...