Речная вода

ещё не сделан первый вдох
и не испытан первый выдох
я так мечтал разбить засов
найти из лабиринта выход
вокруг пустая тишина
темнеет тучей
надо мною
я так хотел бы в облака
но не расстанусь уж с землёю

мои песочные часы
давно разбились на осколки
и душу с треском на весы.
вернув в себя свои иголки
смирюсь с наружной пустотой
которая почти не дышит
смирюсь с извечной мерзлотой
которая меня не слышит
не будут птицы больше петь
над неопрятной головою
не будет больше ветер...

«В тишине узких троп восхождений
Среди глыб из камней – самоцветов.
В толчее неизбежных сомнений
Возникает пространство из Света…»

Полыхнёт ярко-синим по снегу,
Укрывая глазок изумруда,
И растает, мигнув человеку
Миражами лесных незабудок.

Поплывёт по экрану звездою
Фиолетовой нежной сирени,
Улыбаясь всем вечной весною,
Насыщая мгновения бдений.

Золотисто-пурпуровой гладью
Разрисует ноктюрн для мимозы.
И мазками рассвета погладит
Лепестки не стареющей розы.

Голубые...

Мы любим все гиппопотамов.
Нам плюшевых их дарят мамы,
Рисуют в книжках их с улыбкой…
Спроси статистику скорей:
В огромной пасти бегемота
Намного чаще гибнет кто-то, –
Не тот он лапочка с открытки! –
Чем от пантериных когтей.

Но мы статистике не верим.
Вот лев и рысь – да, это звери!
А толстячок с уютным крупом
Так добродушен и смешон.
Но все ж гиппопотам всеяден
И в силу габаритов жаден:
Коль нету свеженького трупа,
Шагает на охоту он!

«Но как же так? Чего бояться...

Положу на сердце отголоски жреческой поэзии волн фисташковых.
Тишину льняную, хлопок облаков, свечи рощ сентябрьских приму себе в собратья.
В зеркале руды ночной старателем возьмет меня пещерная луна.
Почерком олив под ониксом дожей след свой разукрашу,
след, ведущий в кому белых ароматов мрамора зимы, след, ведущий в платье
снов аквамариновых речных, след луча окна,
пробивающего мрак гробов панельных глянцем родников.
Музыка колодезного дна расплескалась бриллиантовым приливом...

По глади блестящей кораблик бежит.
Взволнованных чаек семейство кружит.
Наполненный парус бег ветра поймал,
А тот, поднатужась, кораблик погнал
По ленте речной, ускоряя разбег.
...В раздумье стоит на корме человек.
Морскою дорогою прибыл сюда -
В места, где однажды случилась беда.
Здесь юную деву тогда потерял...
Ее полюбил, хоть не долго и знал...
Какая она! Всем красотам краса!
Большим изумрудом сверкают глаза,
Сияющим золотом волны волос.
Сюда ее случай в ту пору занес...

У реки ли, у тёмного брода ль,
Три берёзки стоят на поляне:
Две – в обнимку, а третья поодаль,
В одиночку сражаясь с ветрами.

Смотрит в небо она сиротливо,
Ожидая дождя не однажды,
И глядится с крутого обрыва
В чёрный омут, страдая от жажды.

А напротив, кивая берёзе,
За бурливой речной быстриною,
На зелёном пологом откосе
Клён стоит, опалённый войною.

Машет веткой обугленной, куцей,
Через реку её привечая,
И пытается ей улыбнуться,
Обгорелой макушкой качая.

И берёза...

Как-то раз речной причал
Президента выбирал.
Льдом покрыта вся река,
Есть свободное пока
У народа время.
Выборы - не бремя.
Это - воля, так сказать.
Всяк свободен выбирать.
Но, где взять кандидата -
Народу маловато.
На две дюжины дворов
Только двое: Фрол и Пров
Не пенсионеры
И из флотской сферы.
Кто их будет выдвигать?
Правду баять, или лгать,
Выпив на их гроши,
Как они хороши?
Порешили: не тянуть
На застолье агитнуть
Сразу за обоих -
Кто, чего там стоит.
Разберутся...

Венецианский карнавал июня
Нещадно дует
Ураганом
Летнего солнцестояния.
Полуденная сыпь цветочных рынков
На эпидермисе развалов придорожных.
Лимонная душа раскурена кальяном,
Распарена туманом обнаженных тел.
В ночных подвалах
Спряталась прохлада
Речной волны,
Рябь водоемной тины,
Шум камыша и зеркало луны.
Пыль изумрудная, медовый воск свечей
На ягодных глазах любимой.
Куда спешишь ты, душный красный уголь
В грудной обшивке, где огонь твой, угол?
Все там же, там же, у скупого...

Дрожит ладонь простого листика
В объятьях ветра беззаботного,
И этой дрожью дышит мистика,
Под вечер вспрянувшая отнова.

А на коленях камня брежного,
Речными струями обвитого,
Столь много дивного, небрежного,
Столь мало строгого, избитого.

И в трелях пенья соловьиного,
Столь милого и чисто птичьего,
Есть свет сказания былинного
И звуки сюрреалистичного.

Про уродов и людей. .
Мы рисовали на песке
Уродов, в длинных одеялах
Людей, в коричневом плаще
На теплоходе запоздалом…
Их трое, кто не смог уйти
Покинуть судно ,в полном штиле
Никто быть крысой не хотел
И не желал веревку мылить.
И шлюпки были так малы
И не хватило б револьверов
На шлюх и девственниц, Невы
На аферистов и поэтов.
Чье право мыслить и вязать
В узлы, морское вдохновенье
И лечь валетом на кровать
Переплетая речь и время…
Поэма вновь сошла на мель
Нева, спонтанно...