Речи

Наши речи будто речки всё текут.
Раним словом, разрывая боль в лоскут.
Отношенья превращаем в затемнения.
В голове мелькают мысли избавления.

От мечтаний на руках букетик лжи.
От досады забываю, что я жил.
На губах из слов этажное покрытие.
О судьбе былой любви покажет вскрытие.

Грани всех противоречий скомканы.
Доклюют остатки жизни вороны.
Вот и светлая полоска наша праздника
Кончилась, а вслед пришла пора ужастика.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2014

Прийти к богатому купцу
Пришлось младому молодцу
У дочери руки просить
(Богатым станет, может быть).

Окинув взглядом бедняка,
Единой дочери отец
Подумал, вроде, наконец,
Дождался дочки жениха.

Но, больно, бедноват жених
(Сама, хоть, дочка не краса).
Поспрашивать вдруг молодца
Купец собрался в тот же миг.

Вопросов много задавал.
И были в них такие речи:
«Во всём ли сможешь обеспечить,
Кого руки просить ты стал?»

Жених, на все вопросы, смог
Ответить так: «Поможет бог...

Снова листья бурые под снегом
Будто заметались в полусне,
Вспыхнул над мерцающим ковчегом
Лунный огнь в пурпурной вышине.

Значит, все еще владеет нами
И в миры иные не ушло
Вставшее над снежными холмами
Осени прощальное тепло.

Хватит ли его для оглашенных,
Время колокольчиков темно,
Литий по церковным совершенных
Слышать фарисеям не дано.

Вижди, как хромающий Мазепа
С Карлом венценосным говорит,
Петр внимает речи их из склепа,
Гетмана и служек не корит.

Много божевольных...

Пред собранием вод

Сельский полдень разверзся над нами
И дрожащий набросил атлас,
За колхозными пряча стогами
Золотой белогрудый запас.

Зыбким блеском текучего зноя
Привечают купальщиц брега,
Ныне юные Дафнис и Хлоя
Прибежали на эти луга.

Денно голые жизни утюжит
Диск горящий, несясь от зимы,
И пространство келейное рушит,
Храм простора, где губимся мы.

Что безрукие плачут невесты,
Им еще ветхий август белить,
Вить розарьем незвездные кресты,
Сумрак Божий очами палить...

Опять перепишут историю,
В угоду властям и деньгам.
В ней дав толкование новое,
Событиям, фактам, делам.

Как шулер краплённые карты,
К обману привычной рукой,
Опять подтасуют все факты,
Политики, слов шелухой.

Цитат о высоком и чистом,
Надёргав из речи вождей.
Дав власть снова в руки фашистам,
Причислят к святым палачей.

Плюс с минусом снова местами,
Сменив, зло звать станут добром.
Исскусно играя словами,
Толпу убедить смогут в том.

Опять перепишет историю,
Как нужно...

Я отношусь, посредственно легко
К событиям на братской Украине.
И чтобы не довить на большинство
Советую не пребывать в унынии.

Майдан, почивших там, понять легко
Искатели свобод и приключений
Об этом будут говорить ещё
Десятка три, грядущих поколений.

И даже тех, кто по ночам не спит
И думают, куда свой зад пристроить.
Быть может, кое как развеселит
Вид вытекающих мозгов, увечный город.

И безутешных вдов и материй
Не стоит утешать, ведь мы славяне
Терпимые к проделкам...

Люди-люди, человеки,
Делят — делят шар Земной.
Делят земли, леса, реки,
Делят, ссорясь меж собой.

Жаль мне их — ведь глупо это,
Войны их и денег страсть.
Бой за выгодное место,
За свою над кем-то власть.

Склоки, дрязги и интриги,
Всегда в обществе людском.
Их никак святые книги,
Не научат жить добром.

Мысли, дело их и речи,
Разошлись в них меж собой.
На Земле меж ними вечно,
Будет ложь, обман с войной.

Люди-люди, мне вас жалко,
Мира в мире нет средь вас.
И опять война...

Солнце, словно вытаскивает себя за волосы,
бросая лукавый прищур на тенистую мостовую –
а-ля милостыня.
Собственный взгляд застревает в черте города – в каменной кости
мостов, стен, дорог, в косогоре кровель –
оставаясь единственным по-настоящему родным и близким.

Он, точно шлюха, не терпящая простоя,
ищет обочину, цепляясь за разговор, за добрый глоток вина;
но находит, лишь дождь на карнизе собственного дома,
где оконная рама дрожит, как рука с перепоя,
будто окно пытается...

В начале было слово,
Так Библия гласит.
Оно всему основа,
То доказала жизнь.
Оно порой калечит
И лечит снова нас.
Оно основа речи
И возглас, и указ.
Минутное молчанье,
Неспешный разговор.
Причастье и венчанье,
И радость, и укор...
Сначала было слово,
Нам спорить смысла нет.
Оно всему основа
Почти шесть тысяч лет!

Неопознанный летающий объект,
К нам откуда-то намедни прилетал.
Из него валил инопланетный свет,
Он, попавших под него, омоложал.

Пелагею бабку превратив в девицу,
Её внука опечалил этим он:
Внук бабули молодой, её стыдится,
Ведь друг внука, в неё по уши влюблён.

Она девица-краса, коса по пояс,
В глазах чисто-синих, неба живёт даль.
Но в них с юнностью есть жизни долгой строгость,
И огромная и светлая печаль.

Ванька — друг внучка, в любви ей признаётся,
А она в ответ качает...