Раздалось молчание

Осени бег золотой,
Снова кричу я постой,
Не торопись уходить,
Есть ещё время любить.

Как золотая листва
Стала моя голова,
Но я найду те слова,
Чтоб полюбить навсегда.

Жёлтым покроет тот лист
Улицы все и траву,
Слушаю птичий я свист,
Астры в букет соберу.

Стая больших голубей
Хлопнула крыльями враз,
Сколько там их сизарей
В небо вспорхнули сейчас?

Пёстрые краски манят,
Воздух ядрёный бодрит,
По ветру листья шумят,
Небо со мной говорит.

Сыплет ли снежная пыль,
Или...

Зачатый в утробе неведения, выношенный на руках самообмана,
в заблуждении, черпающий оправдание собственной жизни,
и согревающий эфемерную мысль мнимого превосходства,
лилия грудничковой мудрости, уже полная самолюбования,
стыдливо пробивающаяся сквозь мутную воду царственной лжи,
твоя истина, хранящая девственность от посторонних глаз это –

философ, боготворящий стены родного храма,
поэт, снимающий шляпу перед выпивкой, женщинами,
втягивающий в прокуренные лёгкие
бездомный...

Февраль расправил седые крылья, размеренно
падая с нежно-спящей лилии неба
снежной росой. Снег, лёгкий крылатый снег,
растворяется в воздухе, словно сахар в чае.
Ослепительно белый вдох отравил молчанием сердце;
слово, нищие слово, бедное
слово забьётся в сырую душу усталым ветром –
на повестке дня нотки бескровной печали
в недосказанном и недопетом,

пока февраль покрывает хлопком ресницы,
сдувая пенки с безучастно-молочного солнца.
Снежный ком отрешённости, голос, как
треснувший...

Остались для чего, застыли, и руку протянув
завыли о бедности и нищете своей, что не
порок и чем, не зарекаясь, идёте всё по жизни
удивляясь/заикаясь, один и тот же звук на шее,
петлёю душит зрителей и нас и некому пред-
упредить (атас) о пропасти и невозврате, о, как
бедны, о, как богаты, снегами, водами, молвой,
не можешь промолчать, так пой, а что за тем
неважно и причина, в другом, и, что нам чер-
товщина, молчание не лучше серебра, а там,
как отдохнул, домой пора и ангела в...

Кто в свитках мглы сумел Завет прочесть
Блажен и чист пребудет до успенья,
Скрижали мы не узрели, как есть
Внимаем пресвятые песнопенья.

Сей благовест зачем, почто в устах
Звучат они, синеющих от скверны,
Лишь стража тьмы на яхонтах-постах,
Ея дозоры тяжки и безмерны.

Литании всенощные звучат
И ангелы надежды воскрешают,
Елику распинать нас повлачат,
Хотя пускай сыночков не решают.

А станем алебастровые мглы
Истачивать капрейскою желтицей,
Кровавые серветки на столы
Леглись...

Две половины одного целого, губы губ, подобие
подобного, смех смеха, грусть грусти, горе, горя,
гиря веса, ну ты брат и повеса, неистовство неи-
стовства, справа налево, ну ты и королева, слева
направо, ну ты и оправа, сверху вниз и снизу вв-
ерх, всех победил стерх? с севера на юг и с юга
на север.........................
тишина молчания и молчание тишины, крик кри-
ка, и шум шума, боли боль, прости и меня и ув-
оль от слушанья этого бреда, тем более в ночь
со вторника на среду...

Я без Тебя – безумное молчанье,
Безумное молчанье о Тебе!
***
Тобою жить – становиться всё легче;
И всё страшнее – жить мне без Тебя!
***
Жить без Тебя – безумное блаженство;
Безумное блаженство страшной тьмы!
***
Тьма истины – страшнее тьмы любой:
И только истина спасёт её собою!
***
Я жить хочу! Я жить хочу в Тебе,
Чтоб жизнь моя – Тобою просветлялась!
***
Смиряюсь перед мудростью Твоей,
Чтоб стать мудрее мерою смиренья!
***
В моей душе Твой облик – как икона:
Как светлая...

В конце фразы многоточие,
Разговора продолжение,
Предложило, мне ж не хочется,
Продолжать чужое мнение.

А моё не нужным было,
Оно с общим в разрез шло.
Никому не подходило,
И во всех будило зло.

Разговор пусть серебро,
А молчанье — злато!
Иногда нам слов добро,
Сделав злом, вернут обратно.

И в сей раз, всё шло к тому,
Но я взял — и промолчал!
Зла не сделав никому,
Избежать сумел скандал.

В конце фразы многоточие,
Зря поставил оппонент.
В ней, молчаньем, ставя точку я...

К возвышенной глубокой синеве,
Беспомощной, беспамятной, остывшей,
Низиной ставшей, но когда-то жившей
Оградой стен и древних площадей.
Взлетает ласточка – полет её столь близок
К тому беспамятству, беспомощности – в ней
Все далеко, чем дальше – холодней,
Полет ее тем низок.


* * *

И ничего на свете больше нет,
Или сказать по правде не нашлось.
В открытое окно разносит ветер
Листки исписанные
призрачно и монотонно.
И старые названья улиц,
И чуть блестит поодаль площадь,
И...

Зашили рот, чтоб замолчал.
Заткнули глотку толстой ватой.
Он медицину обличал,
всё находил, кто – виноватый.

Они живут, а он – гниёт,
уж к телу подступило тленье.
Наука движется вперёд,
своё в науке песнопенье.

Сам виноват, врачи твердят,
а за ошибку – и расплата,
и в рясе (батюшке – до пят),
отец поёт витиевато.

Кадилом машет, я стою,
свечу держу, горит без воска,
и все застыли, как в строю,
свеча для смерти – папироска.

Песок, песок, кругом – песок,
в молчании – правда...