Разбитый

В воздухе, переизбытком кислорода, весенняя истерия;
россыпью пешеходов ленная мина города –
пейзаж, застревающий в пробках, проулках и перекрёстках;
мираж, проплывающих, скомканных, лютней звенящих
облачных стай; точечный лай по дворам
с утра; отдышкой вздыблено-рыжее солнце над гроздьями
остановок, парковок, витрин, картин сиюминутности;
вперемешку с грубостью нежные вежды невежды дворняги.
Три капли души во фляге – до дна – жажда.
Лишь один бродяга никуда не спешит –
ему, и дня не...

Время – смута! – Руси – то, как норма…-
сногсшибательным Эры значением,
но и нечто…, и, вроде, «Реформа»,
«сверху», вечно, и «Верным решением»…,
будь ты Царь, как всесильный вельможа,
иль иной кто ( Хоть Витязь, в былинах! )…,
тут меняется, разве что, рожа,
но не хаос, в известных кручинах…
И с Эпохами тускнут, сих, лики,
и всегда – дни грядущие манят…,
но блаженствуют, разве что, клики,
кто, лишь гнёты, скрывая, дурманят…
И на нынешний шаг поколения,
где прорыв, впав в развал ( И...

Е от болело, совсем не отпело
Наталья Сулименко
НЕ от болело, совсем не отпело,
Сердце, разбитое в ласке хмелело.
Было ль, иль не было, кто его знает,
Только душа в облаках все витает.
Только надеется, вдруг все изменится,
Лаской согреется, мир переменится.

Глупое сердце, наверное, верило,
В радости, сладости счастье все мерило.
Было ль, иль не было, кто его знает,
Больше душа в облаках не летает
Больше она не мечтает, не грезит,
В счастье свое уже просто не верит.

Годы...

Мы где-то уже на развилках Вселенной
С тобою встречались, все помнит душа,
Меня называл ты звездой несравненной
И встречу на грешной Земле обещал.

И я за тобою кометой летела
В условное место, назначенный час,
Но как угадать, в чье же тленное тело
Запрятан твой третий всевидящий глаз?

Я долго скиталась по грешному миру,
Но призраком ты ускользал от меня,
Судьба мне корячила злобную мину,
И счастлива здесь не была я ни дня.

И все же случилось: столкнулись на встречной
Напрасно...

Прожил часов не наблюдая, года промчались,
запятая, разбитое корыто, пустота, душа,
кричит и плачет, о жизни прожитой и май
прошёл, не этот месяц, где стужа и позёмка
и снега, закованное ощущенье, и мозг не тот
и дрожь и мщенье беспечности и суетности
дней, забвение возможностей, теней начало,
стук о карниз и крики по ночам и трепет,
ненависть и слёзы, пробежка местности
пустой и осязанье смерти той.

Видно мысли смятые
В невесёлый час,
Грустью вы упрятали
За лазурью глаз.

Всплыл он за делами,
Что мне не подарки,
Разговор наш с вами
Накануне в парке.

Мы едва знакомы
Были до той встречи,
Вышел я из дома
И столкнул нас вечер.

И в чужие странно мне
Влезть теперь печали,
Исповедь туманную
Сами вы начали.

Среди фраз, обрывом
Молча вы курили,
А потом с надрывом
Вдруг заговорили.

"Знаете, я брошена,
Без надежды вроде,
Тропки запорошены
Десять лет в разводе.

Жизнь...

Красивая женщина-это подарок,
Судьбы утонченный каприз.
Под бантик опрятный тесьмы аккуратной
Упрятан заветный сюрприз.
Он праздником солнца внезапно ворвется
На крыльях далекой мечты.
И сердце, пугаясь, слегка встрепенется
От этой шальной красоты.
КРАСИВАЯ ЖЕНЩИНА-ТЫ.

Красивая женщина-это сиянье
Во мраке зажженной свечи.
Вечерних нарядов блеснет звездопадом
И скроется где-то в ночи.
Средь шумного зала принцессою бала
Под ветреный вальса мотив
Кружит и смеется, как будто ей...

Свою равнодушную лепту, ты вносишь по капле вновь,
Кончаются перемены, в обыденность хлещет кровь.
Молчание обнимает, дорога идёт в тупик.
Грустинкою провожает, закончился сладкий миг.

Немое прикосновение, не греет уже в груди,
Стираются все мгновения, неясности впереди.
И также с волной нахлынет, твой призрачный силуэт,
Тенями вокруг шагают, а тело ушло в рассвет.

Вокруг засвистят ураганы в предчувствии злобы своей,
Разорванные туманы, осколки разбитых дней.
Мечты уходили стаей за...

Тень от ограды на узенькой ленточке пешеходной части моста,
словно кожа зебры, словно жилистость жизни – словом, пробелом, снова словом,
золотом, грязью, алмазом, смолой, сколами руд, до горизонта,
где виднеется утренней свечкой маковка церкви
в дымящейся утренней свежести майского марева.
И я иду между строк, проросших берёзами, липами, хвоями,
тополями, осинами, вишнями, клёнами вдоль обочин,
расставляя знаки внимания, оставляя стихи за спиной, представляя себе себя
без нароста...

Для редактора,
озабоченного передовицей,
он никто, какой-то Джон Мильтон,
затерявшийся на литературной обочине.

Актриса глицериновую слезу
из-за него не проливала ни разу.

О нем хранит молчание
радио и телевещание.

Нет ни досье, ни файлов секретных.
Нет псевдонимов народу известных.

Никому не интересно
узнать его настоящее имя.

Жив ли он, мертв ли он,
не проверяет никто.

Возможно в чулане
детективы найдут его труп
с разбитым лицом,
с открытыми глазами...