Рай не для меня

Приснилось мне, (с кем не бывает?)
Что дали мне ключи от рая.
И дали власть мне, грешному, решать,
Кого впускать, а кого в шею гнать!

Прослышал люд о той молве,
И стал толпой ходить ко мне.

Пришёл Кирилл, что спирт да табачёк возил.
А я ему:
-Скольких людей ты, гнида, отравил?
Ты сказками красивыми людей дурил,
Сам счастлив был, когда народ курил и пил!
Не быть тебе в раю, Кирилл,
Пока ключи я не пропил!

Пришёл Димон, ленив, как офисный планктон,
Лишь посидеть, поговорить не...

О, женщины – сосуд греха!
Наполню я бокал до края.
Мне не откроют двери рая,
Коль выпью сладкого вина.

Напиток сей пьянит меня.
Теряя голову хмельную,
Всё пью и пью напропалую,
Сгорая в пламени огня…

Я осушил сосуд до дна.
Несу свой крест и спотыкаюсь,
Но никогда я не раскаюсь,
Что выпил сладкого вина.

- Что грустишь опять, Адам,
Не по нраву это место?
- Я скажу Вам по душам:
Вы меня лишили детства!

Читали все про чудный сад,
Искали рая.
Молились Богу стар и млад,
Слез не скрывая.
Хотели беззаботно жить,
Плоды срывая,
Из рек прозрачных воду пить,
Искали рая.

Немало было смельчаков,
Искали рая.
Бросались в бездну вод, без слов,
С обрыва края.
И, к солнцу, поднимаясь ввысь,
В огне сгорая,
Горящим факелом неслись,
Искали рая.

Пытались землю обойти,
Искали рая.
Сбивались многие с пути,
С судьбой играя.
На бой шли, словно на парад
И, умирая,
Шептали:"Встретимся у врат...

Красива клетка золотая,
но пенья птиц здесь не слышны,
мы открываем дверцы рая,
туда, где ангелы мертвы.

Там есть любовь до боли в седце,
и жажда воздуха в груди,
туда всегда открыты дверцы,
но там все ангелы мертвы.

Хозяйка -смерть нам в спину дышит,
пронзает душу томный взгляд,
и сожаленья не услышат,
будь беден ты или богат.

Здесь смех и счастье преступленья,
тебя казнят, но ты молчи,
а этот рай, как наважденье,
твоей израненной души.

Я это место проклинаю,
хочу...

Где-то там начинается Рай –
Мысли, несущейся волнами,
Между высокими горами,
Под дождливыми облаками
Над добротными полями и
Разнообразными морями,
Непременно и между нами,
С благочинными делами…

Где-то там начинается Рай –
Судеб, наделённых сердцами,
Веры, закалённой годами,
Духа с сердечными часами,
Со столь прекрасными мечтами,
Где с вальяжными голубями
Мир состоится без печали,
С любовью, счастьем и цветами…

Где-то там начинается Рай –
Музы, выстраданной слезами...

Если б ты меня любила,
Не сказала б этих слов.
Отогревши, напоила,
Хлеб дала, вино и кров.
Я в долгу бы не остался
И с лихвой вернул бы долг.
Никого не испугался,
Не сбежал бы в лес, как волк.
Если б ты меня любила
В жизни, в песне ли, в стихе,
Ты бы мысли задавила
О каком-то там грехе.
Бог прощает, не карает,
Если видит, что любовь,
Но он в ад швырнёт из рая,
Если будет рыбьей кровь.
Ах как звёзды б нам светили,
Как бы день был свеж и мил,
Если б ты меня любила,
Если б я тебя...

На небесах гуляла я довольно долго,
На облаках сидела мягких, нежных.
До дома позабыла вдруг дорогу,
Зачем домой?! Ведь там страдает сердце...
Ведь там живет один любимый,
Но не любима я ему была...
Ведь там реальность, он проходит мимо,
А я одна: жива и не жива!...
А здесь в пучине голубой так тихо,
А здесь для сердца мне мученья нет.
Но что-то так зовёт обратно,
Как жаль... но на обратный путь наложен мне запрет...

Бурмистрова меня достала:
Определила на весы,
До дыр ажурных отстирала
Мои семейные трусы.

С резинки, резавшей промежность,
Меня знававшей молодым,
Исчезла вековая свежесть,
Растаяла как с яблонь дым.

Я это чудо кружевное,
Сплошь в дырочках, носить готов.
Когда ж к Бурмистровой спиною –
Могу и вовсе без трусов.

Кто этой женщине дал право
Отстирывать всех добела,
На мясо говорить – отрава,
Белова гнать из-за стола?

Как вышло, что в обличье женском
В разверзнутой моей...

Почти на грани мирозданья,
Где солнце всходит с опозданьем,
И что ни год, то недород,
Жил древний лягушачий род
В своем заброшенном болоте.
Сменялись поколенья. Сотни
Лягушек жили, умирали,
Любили и другой не знали
Судьбы. Их мир – сплошная ряска.

Но издревна ходила сказка,
Что бог, создав их жалкий край,
Ещё и лягушачий рай
Построил. И творенье бога
От них скрывала лишь дорога –
Кажись, «Норильск-Караганда».

И находились иногда
Решившие сменить уют,
Полуболото-полупруд...