Рассказать

Сверну гору и выпью море,
Нет ничего запретного в просторе.
Дышу не воздухом – вином,
Луна со мною говорила об ином.
Ночь познакомила с созвездьем,
Как хорошо нам было вместе.
Там Скорпион со Львом на бой рвались,
Как гладиаторы дрались.
Стрелец по небу пробежал,
Кого-то точно потерял.
Там Овен с Козерогом
Болтали о походе.
Рассвет приветствовал меня
Не так уж и любя.
Тень проскользнула предо мной,
Она всегда была со мной.
Мне ветер говорил о власти,
Что в его жизни это сласти...

Незрячий ваятель с картины испанца,
печальный и гордый стоит предо мной.
Задумчиво греет озябшие пальцы
о камень скульптуры - совсем, как живой.

Его унижали и рядом кривлялись -
насмешек не видит калека, слепой.
Но чувствовал все одинокий скиталец,
и в камне резцом он выдавливал боль.

Рождались творенья незримые глазу,
но нежно касаясь скульптуры рукой,
он вдумчиво слушал изгибов рассказы
своею уставшей печальной душой.

Общенье с тобою мне душу пронзает.
И стало в музейной...

Падает снег… беззвучно, торжественно…
Сосны восторженно шепчут друг другу:
«Как хорошо!.. Как чудесно!.. Божественно!..
К вечеру ждем настоящую вьюгу…»
Ветер рыдает в серебряных кронах –
грустную сказку ему рассказали
нынешним днем фантазерки вороны,
те, что весь снег во дворе истоптали.
Сказку про то, как нечистая сила
отобрала у них крошки-сапожки,
лапки крутым кипятком обварила
и прогнала из лешачьей сторожки.
Жалятся бедные ветру на холод,
сильную боль в коченеющих лапках...

О, Господи, в который раз
Такая дикая развязка,
И на растоптанный рассказ
Не соблазнится больше сказка.

И больше не согреет нас
Своим дыханием психея:
Уходит словно свет из глаз
Душа из тела, сожалея

О всех покинутых в пути,
(Не познанных и не познавших).
О, Господи, за всех прости
И отпусти грехи топтавшим! (1993)

Нас всех, с рождения до смерти,
ведут, уводят, вновь зовут,
и говорят, что нам лишь верьте,
мы вам за всё, всегда ответим,
и будет каждому – свой Суд.
Живут они в душе и теле,
и конфликтуют каждый раз.
Эх, расскажу я вам сейчас,
что видел сам, на самом деле.
Тот, с крылышками, красавец,
что всех готовит под венец,
Он очень правильный такой,
всегда по-честному со мной,
Он, сам правдив и правде учит,
пожалуй, он меня замучил,
своей моралью, каждый день,
как самому ему не лень...

Моя жизнь у тебя в ладонях
Увядающей розой горит,
Моей нежности ты не понял,
И мне больно с тобой говорить.

Ты слезами моими умойся,
И взгляни в зеркала моих глаз,
Не меня, а предательства бойся,
Не забудь моих губ рассказ.

Ты сжимаешь в руках мою розу,
Но не льется вином твоя кровь,
Потому что, стихи бросив в прозу,
Ты избавился от шипов…

Ты не видишь моих страданий,
Но оторванные шипы,
Это знак всех твоих признаний,
Это муки моей любви…

Мои муки сочатся криком,
Льются...

Жалею я, что рассказала, тебе, как раньше я жила.
Жалею я, что не исчезла, что не успела спрятать я себя.
Ведь согласись на много б легче.
Жилось тебе и мне существовать.

Ведь вижу я , как неприятно с презреньем, злостью смотришь на меня.
Увы, но этого я изменить не в силах
И время повернуть назад не в силах я.
Я знаю, что во всем виновна только я сама.

Увы, ошибок этих не забыть.
Не мне, не тем, кто нас с тобою окружает.
Но мне плевать.
Я знаю, что справиться могу и с этой злою...

Тот, кто прочтет эти строки,
Думаю – сможет легко
Смысл увидеть глубокий
В слове простом «молоко».
Слово короткое это
Тайной напоено.
Воображенье поэта
Так возбуждает оно!

Физик, от гордости лопаясь,
Справочник с полки возьмет,
И про расчетную плотность
Нудный рассказ поведет.
Две защитив диссертации,
Химик наверняка
Вычислит концентрацию
Сахара, жира, белка….
Старый биолог напишет
Целый научный трактат.
В нем он расскажет, как мыши
Вскармливают мышат.
«С помощью нашей...

Политтехнологам дрянным
Не убедить меня,
В том, будто Киев и Москва
Чужие, – не родня.

Готов твердить, как истукан.
Отвечу за слова.
Отец здесь Киев - старикан.
Дочь – красная Москва.

Я знаю, ангелом Москвы
Святой Георгий был.
И, то, что он своим копьем
Дракона погубил.

Что Киев – русских городов
Родителем прослыл,
А душу Киева хранил
Архангел Михаил.

2.
Родился в матушке Москве.
А дом мой – Киев-град.
Имею, я отчизны две,
И этому я рад.

Я помню Чистые пруды...

Жил да был Иван Иваныч,
очень добрый стариканыч.
Самоваром его звали
чаепитцем все знавали.
Лет пятидесяти он,
и здоров как чемпион.
Он всегда давал советы,
слал при случае приветы
всем знакомым, близким, дальним,
вот таким он слыл банальным.
Любил звать к себе на чай,
первых встречных невзначай.
Все в селе его любили:
с утра до ночи хвалили.
А тем временем с небес,
злился очень страшный бес:
«Это ж надо, один он
не пьет водку, самогон,
только лишь чаи гоняет,
мне губить души...