Пыльца

…аж двадцать пять годков-годочков
Стремилась к солнцу стрекоза
Жужжала милым ангелочком
Она у вышнего столба
Взирала пыльцы золотые
К обедне пышки чаевые
Вверяла диву с серебром
В блаженстве в царствии родном
Стучало время молоточком
В уже умчавшие года
Сплелись засохшие листочки
У обгоревшего пенька
Не прорастает боле травка
Не распыляется в цветах
Её родимая славянка
Топоним здешнего житья
Крылом протянуто-целковым
Хлопочет милостынь подать
Набором суповым столовым...

Какой восторг! Опять ко мне,
влетела бабочка, беглянка.
И стала биться на окне,
пыльцу сбивая с крыл, смуглянка...

Ты верно, знак мне подаёшь?
Всё та же? Или каждый раз другая?
На крыльях лёгких весть несёшь,
внезапно радость причиняя.

Скорей спешу её поймать,
беру в ладони очень нежно.
Ты рождена чтобы порхать,
и пить нектары безмятежно.

Давай, лети! Я не держу..,
- и взвился в небо пёстрый листик...
Знакомством этим дорожу,
- очарованьем тонких мистик...


ДТ
19.09...

Большие глазки, усики, головка,
И хоботок нектар глотает ловко,
Припудрившись для красоты в пыльце.
Порхать не стыдно даже во дворце.

Две пары крыльев - юбочка и платье,
Их формой, цветом любоваться счастье.
Как хоботок спиралькою свернёт,
Жених её так весь и обомрёт.

Ах, мозаичность округлённых глазок
Фасеточно прекрасных без подсказок!
В них сразу видно радугу любви,
В них вспоминаешь про долги свои.

Но главное для дел её любовных,
То усики, что ловят феромоны,
Вибрацию от...

Любовь-морковь в условии не перетёртой,
И если он её не посылает к чёрту,
То может быть, что страстию сердечною горя,
В ромашковом гаданьи стихом не говоря,
Свою мечту в любви до гроба затая,
Поёт любимый ей- любимая моя.
Прощай навек и не вернётся вновь морковь,
Не заиграет кровь, не прорастёт любовь,
Засохла полностью тычинка у меня,
Не понесёт пыльцу даря её пчела.
Протёрлись насквозь дырки и моя морковь,
Уже не станет присказкой моя любовь.

Скрипнет дверца в апрельское утро.
Ветер звякнет связкой ключей.
Склянки окон в пыльце перламутра,
разбазарив остатки уюта,
скроют нежность бессонных ночей.

Солнце бросит крылья на ветки,
вместе с шёпотом веток дрожит
пыльный голос в гортани проспекта,
под унылую флейту рассвета
и усталую песню души.

Не найти здесь прибежища лучше
одиночества скверов пустых,
где под старой иссушенной грушей,
в смоге трав, словно в шерсти верблюжьей,
дремлет солнечный зайчик весны.

Лилейника цветы
Живут отрезком кратким
На данном отпечатке
Всей красоты
С восхода на закат
При ярком свете солнца,
Расходуя до донца
Любви каскад
Вокруг дневных интриг
Их временных итогов,
Которых тоже много
На данный миг.

Обычный воздух тут
Одетый в униформу
С каких-то высших формул
Чтёт быстроту
Которая как тень
Свои отметив даты
И одурманив взгляды
Возьмёт под сень
Совсем отдав другим
Судьбу быть в мире этом
Советом да ответом
До их руин.

Цветок по лепестку
И...

Леди, осторожней ставьте ногу на парапет...
Последняя ступенька в рай крутая...
За нею дверь на краешке огня за тот предел...
Нас здесь оставили, чтоб выдумать начало
И растопить до таянья апрели,
Шероховатость дней сменяв на нашатырь
Такой свободы, что взлетают ноты
На крест, там, где немного соли
Нам вложит в раны черный поводырь.

Я дальше понесу...
Вас не вместить в чернила...
Все окончанья перепутал в венах Бог...
(Как много тех, кто называть Вас мог...
но имени не...

Скользить по шее...
Шелк и длань... Сагиб.
Вплетая губы внутривено и подкожно,
И у запястий разливаться дрожью,
И плавить нот возвышенных изгиб.
Когда и ты, и я нашли предел
На царство вечное отпущенных к рассветам,
Когда моря твои идут вновь на меня,
Повсюду оставляя волн приметы.
Так чем ещё мы можем оглушить,
С листа читая реквием заката,
Где у подножья южного креста
Нам выстучали в венах пульсом даты.
Потом...
Нас замарает жизнь в черновики...
Пересолив...

I

В вечерней акварели улиц
теряется твой силуэт,
но остаётся,
словно пульс
в горящей летописи лета,
улыбки лоск.
И на полях
шуршащего дождя,
что флейтой льётся
в чуткой пустоте,
что застывает ожиданьем
в воске окон
(там, где наука ждать -
всему второе имя),
в плену ветвей,
укрывших неба иней,
кто-то прочтёт
(незримый
и далёкий)
простой набросок,
тонкий эпизод,
и тоже одиноко
улыбнётся.

II

Вечернее вино
в бокале неба.
Будь безмятежно пьян.
В прихожей лета...

Ранним утром сизари
поднимают синеву,
а шиповник цвет зари
лепестками - на траву.

Рядом милое лицо,
взгляд - становишься родней,
бабочка несёт с пыльцой
беззаботность летних дней.

Грустью всё не завершай,
не достигнув облаков,
одуванчика душа
стала стайкой мотыльков.

В память трав - твой лёгкий след,
всё, что я держу в руках -
твой ромашковый букет:
двадцать солнц - все в облаках.

Валерий Мазманян