Пушкина

Вставали гении под дуло пистолета.
Как безрассудно и печально это!

Ну, Пушкин был отчаянный повеса!
Но как он мог равнять себя с Дантесом?!

Я не могу умом своим понять,
Как гений мог себя с ничтожеством равнять!

А Лермонтов? Он Пушкина оплакал.
А сам, по правилам, господствовавшим встарь,
Под пулю встал. А узколобый царь
Назвал его презрительно «собакой»!

Излишне сожаление пустое.
Но тянется в веках кровавый след.
Ничтожеству же ничего не стоит
Поднять на гения смертельный...

Купцы, чиновники госаппарата,
разбойники всех рангов и мастей,
крутые и конкретные ребята
пришли в литературу наших дней.

Герои обнаглевшей бытовухи
стремительно ворвались в нашу жизнь,
хозяйчики России и их слуги
на книжных полках смело разлеглись.

Писатели в сознание народа
влагают медленно, наверняка,
что это есть великая свобода,
когда на шее - властная рука.

Мне кажется порою, что напрасно
о вольности нам Пушкин написал,
он памятник себе воздвиг прекрасный
и чувства...

Дурной поэт, однажды возомнивший,
Что он велик и Пушкину подстать,
Решил у мага как-то попытать:
Вдруг сам он Александр Сергейч оживший.

"Не зря поэт вы, карта так сказала,
Вы жили в тот же век, одной с ним были крови",
Ответил маг и вдруг нахмурил брови:
"Вы были мухою, что Пушкина кусала."

Автор: Ольга Волкова

Россия, Русь в сиянье бала
Стихи и песни ты слыхала
Не только Пушкина великого,
Но и Алексея Быкова.

Была ты Пушкина,
Была Есенина-
Зачем ты спишь сейчас,
Бурьяном сеяна?
Когда проснёшься ты-
С косой распущеной,
С разбойным посвистом
И кровью пущенной?

Встряхнёшь колокола,
Из дряни литые,
И в Златокраденой
На плахи битые
Положишь головы,
Сто раз отрублены-
Так хочешь чаю ты-
А это-бублики!

Потом дождями лить,
Крыть снегом-саваном,
Удавку-жизнь пропить-
И лечь раскаянной-
А по весне опять
Тоска озимая...
Ах,ты-нелепая,
Несобразимая!

Я от тебя бежал,
Сидел и...

Лицеи. Грустно и смешно!
Для них лицензий много выдано.
Лицеев-то теперь полно.
Да что-то Пушкина не видно!
11 ноября 2010 г.

Памяти моего школьного учителя
литературы Солоновича
Геннадия Александровича
посвящается.

Жизнь складывает годы в стопку, как тетрадки...
Опять я школьницей за партой в сентябре,
Откроет память мне уроков всех закладки,
Огнем лампада знаний горит на алтаре.

Звенит звонок, опять урок литературы,
Портреты классиков будто иконы по стенАм
И двери в мир священных ценностей культуры
Учитель школьный как факир откроет нам.

И будут умерших давно поэтов лица,
В стихов окладе вечном...

Не колебался, обещая
Прибыть к обеду ровно в три;
...И зажигались фонари
Ему дорогу освещая,

Деревья звездно серебрились
Для той аллеи став каймой,
Ждать до минуты... До какой,
Чтоб эти двери растворились?

Под позолотой купидона
Часы пробили ровно три;
Снаружи падал снег. Внутри
Такое же молчанье дома.

И, теребя руками шёлк,
Она ждала, готовясь плакать,
Но тут звонок изволил звякнуть,
И доложили, что пришёл.

Когда он вешал шапокляк
На гвоздь, торчащий непристойно...

Всю ночь штормило. Ветер. Волны.
Бесилась грозная стихия.
Хотелось крикнуть: «Хватит! Полно!
Я не привык. Я из России.

Из наших только в ссылке Пушкин
Мог, восторгаясь, море слушать
И гимны сочинять при этом.
Но Он Великим был Поэтом.

А мне такое не под силу.
Я сын совсем другой России.
Я только лишь могу в запале
Воспеть всё то, что в нас распяли».

Быть может, триста лет назад
Я уже жил. Мне это часто снится...
Тогда пришёл я в звездопад,
Ну а на небо я вернулся птицей.
Теперь лечу к тебе дождём,
Свечи растаявшей слезами!
Мы будем вечно. Не умрём!
Мы жить останемся цветами.
Потом вернусь водой в реке
Или шампанского бокалом
Лучом закатным вдалеке
Но этого мне тоже мало!
Я триста лет в тебе живу
Стихами Пушкина,
Сонетами Петрарки.
Со мной во сне и наяву
Весенние глаза души
цыганки...