Прямой эфир

Мы две бабочки – свет и тень.
Наши танцы грустью полны.
Я б с тобою хотела лететь
К возрождению новой весны.
Через призму мерцающих крыл
Просочился нежнейший блик.
След от крыльев моих застыл,
Превратившись в таинственный миг.
Мы две бабочки – дрема и явь.
Плачем грёзами в золотом.
Мы по небу чистому вплавь
Полетим, не вернувшись потом.
Мы друг друга крылом ласкаем,
Пыльцой разукрасив мир.
Холодно. Мы от любви сгораем.
Погружаясь в прозрачный эфир.
Мы две бабочки – жизнь и смерть...

Когда научимся любить, научим мы любви природу;
Мы жизнь Земли должны хранить – и воздух вокруг нас, и воду.
Природа в гневе на людей. Она устала от проклятий.
Вода и воздух носят след борьбы и гнева, войн печати.
Я вас зову, друзья Христа! Протянем мы друг другу руки,
Чтобы исполнить нам Завет святой Спасительной науки.
Мы будем говорить слова: «Благослови, о Боже, Землю!
Чтобы Земля была жива, пошли, о Боже, мир на Землю!»
«О, вразуми, Господь, людей! Пошли великую им благость:
Им...

Близ Рамафаим-Цофима
При Ефремовой горе
Дело всё происходило.
Елкана в делах интима
Не имел большой гарем.

Прокормить двух жён несложно.
Феннана, из жён одна,
Вроде с рожей не бульдожьей,
Кожей гладкая, но всё же
Нелюбимая жена

Всех детей ему рожала,
Что не скажешь о другой,
Анне. Та переживала,
Что стыда не избежала,
Ведь чайлд-фри* позор большой.

То не наши ведь дурёхи,
Под влиянием чужим
Растопырившие ноги,
В пустоцвета охи-вздохи
Превратившие интим...

В пути однажды находясь, и чтоб не утомиться
Любовь к источнику пришла, решив испить водицы.

Напившись вдоволь, в сень дерев решила удалиться,
Чтоб в неге сладостного сна прохладой насладиться.

Из дорогих шелков она постель себе сложила,
Сняла одежды, чтоб не мять и подле уложила.

От золотых колец персты свои она освободила,
И серьги, что под цвет очей, все в ларчике закрыла.

Едва среди пахучих трав на ложе преклонилась,
Тот час в сиянии лучей сестра пред ней явилась...

Громким буйством нетрезвости ночи
В бестолковой нелепости строк
Я когда-то тебе напророчил
Эту встречу в конце всех дорог.

И не вызвав ни смеха, ни злости,
Засоряя словами эфир,
Я ворвался непрошенным гостем
В твой далёкий и запертый мир,

Где в тени моего словоблудства
Всё казалось безлико чужим,
Только грустных стихов безрассудство
Хладнокровно точило ножи.

Так пускай же сгорают минуты!
Посмотри мне в глаза сквозь огонь,
Над бессильем обугленной смуты
Протяни мне навстречу...

Моисею Бог сказал: «Иди, семит -
Я царя науськал быть не с вами,
Дабы знамения все сии
Проявить полней между рабами.

За бессилие предвидеть форс-мажор
От своих же царь получит гоев.
Не о том сегодня разговор,
Для людей куда важней другое.

Выживания урок на пользу им:
Только тот, кто знанием владеет
Не в теории, а прикладным -
Перед власть имущим не робеет.

Мои таинства и Мой гремящий глас
Понял Фараон, но лишь отчасти:
Где евреев притесняет власть,
Жди ненастий, мора и...

Как природа, сложный выполнив заказ,
Расслабляется на детях гениев
И штампует словно ширпотреб всех нас,
Так и Господу всё делать всякий раз
Руки не доходят или лень ему.

Взгляд свой бросив на людскую кутерьму,
Выберет Он самого достойного,
От себя пошлёт кого-нибудь к нему
С разъяснением, как жить нам по уму,
А не просто всё лепить от вольного.

Божий человек, услышав свыше глас,
Обнаружит редкое старание
Послушанья крест нести не напоказ,
А с детьми ему, как большинству из нас...

Судьи - это наше отражение,
И не мне блюстителей судить,
Потому с особым уважением
Буду о Самсоне говорить.

Человек, похожий на Скуратова*,
На Самсона (впрочем, я о чём?)
Мылся в бане, где неоднократно он
Был замечен, но не уличён.

С женским полом поведенья лёгкого
Своё время в термах проводил,
Наигравшись с этими плутовками,
Он честной народ потом судил,

К делу подходил с руками чистыми,
Нуждами живя простых людей.
Ритуалы банные с девицами...

Дальше в лес, там больше дров! - сказал Сусанин.
Перед нами новая глава.
С ветерком несут чужие сани...
Впрочем, люди, полюбуйтесь сами,
Что в глуши Писанья за дрова.

Обалдев от умных слов хитросплетенья,
Я кусал свой собственный язык
С садомазохистским наслажденьем...
Про Давида больших откровений,
Не встречал ещё я в Книге Книг.

И послал Господь Нафана прям к Давиду
(Как послал здесь не об этом речь),
Пожурить решил слегка, для вида,
Осудить чрезмерное либидо,
От других...

Двенадцать глав царь лез на пьедестал,
А на тринадцатой пришёл я к мысли,
Под чью б диктовку Книгу ни писал,
Но был тот жрец Давида ненавистник.

Самолюбивый выше всяких мер,
Пример другим в маниакальной злобе,
С овцой – сентиментальный лицемер,
Он и детей растил с себя подобьем.

Я про инцест речь даже не веду,
Круг для любви в дворцах настолько тесен,
Что все там друг у друга на виду,
И самовырождаются все вместе.

Все дети плодовитого царя
Родня по крови лишь наполовину...