Прозрачный воздух

1 (Ночь)
Ночь, милая, к Тебе, к Тебе,
к туманной подсветке луны,
к смолистой мгле тротуаров, к мягкому пуху звёзд на шелкопрядных ветвях, к оседающей на занавесках песне прохладного ветерка… Я всматриваюсь в холодные губы твоего мертвенного поцелуя, как в зимний шелест лилового снега, как во тьму осеннего пурпурно-лиственного многоголосия, как в тяжёлую истому летнего воздуха, как в вешний крылато-ручьистый отзвук, я всматриваюсь, чтобы обрести своё отражение на стёклах твоих мимолетных...

Любовь - это огонь
Не перекрывай воздух
Если зажмешь свободу в любимом,
Огонь задохнется в нем и умрет,
Останется густая горечь обиды
На себя, на весь мир
Ведь было счастье,
Было все,
Но,
Остался уголёчек
Подуй нежно на него,
Уголек разгорится и спасет
Вашу Любовь

Свобода – это воздух,
А любовь – это пламя
Огонь вспыхнет,
И загудит Любовь – полет
Ты это все помнишь,
Ты это все знаешь
Не зажимай Волю –
Цветок расцветет

В час истомы
В час закатный
Тихо за околицей
Что ж ты ищешь, друг сохатый?
Через чащу ломишься

Солнце красное садится
Птицы успокоились
Воздух теплый
Воздух зыбкий
Вроде Небу молится

В час истомы
В час закатный
Тихо за околицей
Я стою счастливо-святый
Жду тебя с гармонией

Вместе славно посидети
Посидеть на бревнышке
Вместе славно песню пети
Песню спеть на солнышке

Зачатый в утробе неведения, выношенный на руках самообмана,
в заблуждении, черпающий оправдание собственной жизни,
и согревающий эфемерную мысль мнимого превосходства,
лилия грудничковой мудрости, уже полная самолюбования,
стыдливо пробивающаяся сквозь мутную воду царственной лжи,
твоя истина, хранящая девственность от посторонних глаз это –

философ, боготворящий стены родного храма,
поэт, снимающий шляпу перед выпивкой, женщинами,
втягивающий в прокуренные лёгкие
бездомный...

Он был жалок, убог, печален.

Часто кашлял и шмыгал носом.

"Дурачок" — ему вслед шептали

Все подряд, и глядели косо.

Делал вид, что не обижался,

Был приветлив, учтив, радушен.

Притворялся, и улыбался,

Пропуская смешки сквозь уши.

"Смейтесь! — мыслил. — Смотрите сверху!

Я вас выше! Уж я-то знаю!

Ваш удел — мерить вашей меркой!

И за это я вас прощаю!"

Он бродил, незаметной мышкой,

В переулках, где меньше шума,

Спрятан в серенькое пальтишко,

Весь утоплен...

Стало воздуха меньше во вдохе,
Чаще боль стал в груди он дарить.
Не сдаюсь, ведь дела будут плохи,
Если болью своей начну жить.

Если стану в себе боль лелеять,
Она верх надо мной сможет взять.
Станет больше меня и сильнее,
Изнутри меня сможет взорвать.

Не бывает людей без болезней,
Сила духа прогнать сможет хворь.
Не всегда смех лекарства полезней,
Но всегда он сильнее чем боль.

Улыбаться пытаюсь почаще,
Даже если дышать тяжело.
Ведь и воздух с улыбкою слаще,
И смеюсь я...

Была для человека домом.
Родным и добрым другом нам:
Даров бескрайние просторы,
Защита, воздух и вода…
Вскормила. Только людям стало
Всей щедрости природной мало –
Своих отца и мать забыв,
В войну решили с ней вступить!
Мы – воры, нам хотелось больше:
Леса срубались, таял лёд,
Зверей всё меньше, воздух мрёт –
Земля терпеть не может дольше…
Коль ты не спас великий свет,
Ты не разумен, человек!

Взбешённый листопадом, призрак
Заката утопает в речном иле;
Я собираю нежный яд с вечерних листьев,
Где каплю грусти сердце обронило.

Смочив разлуку виноградной гроздью,
Пустую воду встреч – до дна, запоем;
Домашний свет на занавесках вышьет осень,
И старый плед забвением укроет.

Эфирным маслом пятна по бумаге
Сырого воздуха – набросок незнакомки;
Бледнеет тополь в густоте оконной влаги,
И месяц точит раму острой кромкой.

Под сводами набухших чёрных кровель
Ютится светлячком...

Боги таились в Боге
Шива рассматривал дежурный реестр
Его считали отдельной фигурой
Но Таящийся определил разрушение мест

Но спящие не курсе, а что же после
И потОМу насыщаюся нефтяной массой
Война за энергию разложила их мозги
А ведь сознательно заблудших
Ждут адские зыбучие пески

Чем дальше тело …. Тем быстрее скорость
Глядь, а время то и истекло ….
Так не здравствуй же наш подопечный
Не здороваясь рожи клыкастые скажут зело

А вот и мы «безбашенный» - теперь же наш...

Предрассветный воздух; тихо плещется
изумрудная чаша моря;
позади, наготой упивается берег;
юный Эрос мерещится;
справа шёлк апельсиновых веток;
рядом нимфа с пурпурным плащом,
спешащая к новорождённой,
что на гранях жемчужной ракушки,
из пены морской,
отрешенно,
вбирает хрупкость и нежность
черт Симоннеты Веспуччи;
слева сеют дыхание роз
объятья зефиров,
благоухая расцветом любви;
говорящая сладостью плоть
льётся музыкой тонких деталей;
розы падают в ритме волн,
в ритме...