Профессиональная гордость

Не убоюсь своих одежд
В себе не убоюсь чужого
И сладость призрачных одежд
Меня уж не обманет снова

Не умаляя свой скромный вид
Пред чистым ликом Океана
Увижу гордость, ложный стыд
И здравомыслия тумана

В кровь, руки ноги изодрав
Не убоюсь сужденья многих
Мне все ровно кто из нас прав
Приемлю пыль своей дороги

Вечер вошёл в дом с Господнею Ризою.
Негой диванной пленённая женщина
Гладила камешек морем зализанный,
Мыслью стремилась к тому, с кем не венчана....
Память, надев сапоги семимильные,
Кровь волновала "восточными танцами":
Боль Палестины и тяготы милого
Виделись даме в том камешке глянцевом.

Жизни спасать отправлялся единственный.
- Я бы подарок привёз. Что ты выберешь?!
- Вспомни меня в миг последний молитвенный -
Камень возьми с того места, коль выживешь.


Небо...

Храм свой сожгли, развеяли пепел, мор и проказа в мире лубочном.
Ты приручал, но в ответе не был, я - притомилась любить заочно.
В память - остался дырявый короб, похороню в нём к убогим жалость.
Ты ведь меня: из печи да в прорубь, сталью дамасской чтоб закалялась!
Чтоб трепетала и дни и ночи, чтоб по стеклу босыми ногами,
Чтоб от тревоги за жизни - корчи тело моё вязали узлами,
Чтоб про желанье сказать не смела, гикнешь да свистнешь - тогда к услугам!
Чтоб с твоего лишь клироса пела...

Безжизненная плоть
скитается по мукам в мире.
Скупая,
арендуя,
грабя…
человеческой души квартиры.

Изношенная страсть
на солнце ярком тлеет.
Дрожа,
бранясь
и огрызаясь…
плоть в ее объятьях млеет.

Слепой экстаз
руководит бездушной страстью.
Томленье,
стоны,
вожделенье…
тоже в его бренной власти.

Заносчивая гордость
с плотью ходят наравне.
Толкаясь,
ненавидя,
жадно…
сосут экстаз вдвойне.

Прелестнейшая ложь
по людям мирным ходит.
Скрываясь...

«Как ни крути, итог - один!»
1
Но дней спустя, всего немного,
Владимир взялся за дела,
и здесь, отец, не без предлога,
ведь болен был, а жизнь текла...
И сын, бумаги разбирая,
нашёл сей Акт Суда... Читая,
узрел сомнительный резон,
что покоробил столь, Закон...
Но, смыслу здравому внимая,
надеялся..., а между тем,
Дубровский старший сник, совсем,
и сын крепился, понимая,
что, вскорости, развязка ждёт,
а смерть, к порогу, уж бредёт...
2
Срок апелляции проходит,
Закон не обращать...

Сидишь одна, скучаешь и смотришь ты в окно,
Где тихо снег ложится, на улице темно.
Снежинки в танце шалостном вскружили хоровод,
А у тебя нет радости, твой милый не идет.

И в памяти копаешься, в чем провинилась ты,
Причины нет покаяться, в поступках нет вины.
Бывает, что случается раздор по пустякам,
Но что ему не нравилось, давно сказал бы сам.

Снежинки разрастаются, стекло в узорах все,
А ты сильней печалишься и все глядишь в окно.
Пройдет прохожий, съежившись, подняв свой...

Никто из нас не знает вовсе
Того, что с нами будет после,
И кто складирует года
Дней пролетевших в никуда,

В одном переплавляя тигле
Всей нашей жизни фигли-мигли...
А может быть, наоборот,
В ответе мы за каждый год,

За каждые его мгновенья,
Сомненья, слабости, прозренья,
За всё, что мы творили здесь,
С особой гордостью - Аз есмь!

Предстанем мы как исполины,
Быть может, явимся с повинной,
Но нас и это не спасёт -
Аннигилируем и всё.

Душа лишь вверх взлетит...

Всё так дивно,
Так чётко
И ясно
Возвращает мне
Память
Тех дней.
Табор. Речка.
Куст тальника
Красный.
Разноцветные
Гривы
Коней...

Ярко вспыхнет
Костёр
На поляне,
И отбросив
Мирскую
Возню,
Вкруг него
Соберутся
Цыгане,
Мотыльками
Слетевшись
К огню.

Спать давно бы
Пора,
А поди-ка–
И старухи
Беззубые
Тут.
Все,
От мала
И до велика,
Дочку старого
Цыгана
Ждут.

Растирая
Затёкшую
Спину,
Бросит цыган,
Нахмуривши
Бровь:
"Ну-ка,
Выйди,
Шалунья-Марина...

А ведь, и блага лишними бывают,
А ты берешь, не зная в том предел,
К своим рукам все больше прибираешь
И увлекает иллюзорный плен,
Овладевает мыслью и руками…
И хочется спросить: Зачем тебе?
Ведь, обрастаешь долгими долгами,
Тем бьешь себя по будущей Судьбе,
Ведь, у себя берешь и вновь, и снова,
Отпущенное Богом перебрал,
Не зная, что отмерено всем строго,
Что лишнее – ты в Будущем отдал.
Увы, увы, себя не ограничишь,
Не скажешь: хватит! – Не найдешь причин.
И голос: Хватит! – в...

Зубы крошевом по бетону,
Вместо ногтей сочатся раны,
Сломанны кисти рук
И повисли плетьми.
Но все еще жив!
Распухший язык перекрыл гортань,
Но я хриплю о свободе!
Мои глаза плачут и почти не видят,
Но это не слезы страха и боли,
Это слезы гордости за тех,
Кто придет после нас
И подымет черный стяг свободы,
Выпавший из наших рук!