Про глину

Белый порошок/(горошек)/горшок из фарфо-
ра? или в извести вымочил/вымучил, глину/
нос, тину слов в него, врос/спрос/очерёдность,
изволь соблюдать,без свобод,как тебя мне ун-
ять, не равны, не равны силы наши, одиноче-
ства символ, (маваши) замри, затаи, ты, на
время, дыханье иль форсируй..(умри на мгно-
венье) и родиться твоё здесь уменье/смире-
нье/затменье, края край, возвращенье на-
дежды, прощай/не забудь, надо быть, на-
до быть, возрождай, (вам прилежным),....
смерть познания...

До рождества Христова,
Лепил людей и Прометей.
В язычестве не ново.
И боги волею своей,
Учили мудростям людей,
(Порою и... толково)

Афина заждалась творца*.
Но не спешил ваятель.
Лепить – не бремя кузнеца.
Не слыть, чтоб скуповатым,
Не стал и глину он жалеть.
И каждому на плечи
Решил по два мешка надеть,
Дабы носили вечно.

Одна сума, что за спиной,
Несёт свои пороки.
А спереди, в суме другой,
(Чай, не устанут ноги)
Пороки не свои лежат,
Чужих полна сума...

Провокаций в жизни много,
Толи Ангел,то ли Черт.
Встретишь камень у дороги,
Что весь план перевернет.

И придется выбрать тропку,
Где теряешь,что возьмешь.
И терзает нервотрепка,
Сразу смысл не поймешь.

Мы летели рано утром,
Место классное занять.
И специально все,как будто,
Надо братьям помогать.

Рыбачки решили с ходу,
Лесом срезать долгий путь.
Но не знали в луже брода,
В жижу сели,просто жуть.

И зовут нас на подмогу,
Дернуть тросом их коня.
Вот ведь гадство,ну ей Богу...

------------------------
«брось молиться, неси нам вина, богомол,
разобьём свою добрую славу об пол.
всё равно ты судьбу за подол не ухватишь -
ухвати хоть красавицу за подол!» (Омар Хайям)

я гляжу, о Хайям, пошалить ты любил...
но зачем ты святошу к столу пригласил? -
как-то раз со святошей я выпил немножко,
и тот попик за попку... меня ухватил! (Антип Ушкин:)
------------------------
«долго ль будешь, мудрец, у рассудка в плену?
век наш краток - не больше аршина в длину.
скоро...

Словно речные волны
сонно шептали липы,
сердце встречало холод,
в грудь барабаня хрипом.

Ветви дрожали альтом
и рассыпались эхом,
с неба цвета асфальта
падал осенний снег.

Сквозь беспроглядное поле,
серую грязь и глину
снег наступал на горло
мягкой походкой львиной,

сквозь опьянённый воздух
рвал облаков бумагу,
и превращался в слёзы,
тая промозглой влагой.

День слагался из слов,
Как ударные слоги стояли
Телеграфных столбов
Крестовины в слезящейся дали.

Тень Голгофы с утра
Украшая венками сонетов,
Огнь святого костра
Угасал пред багрянцем портретов.

Золотой пьедестал
Ныне полон еще оглашенных,
Царь небесный устал
Различать двойников безыменных.

Веселились они
И багровую глину месили,
Юровые огни
Терниями чужими гасили.

И кусты, и трава,
И в сознании выросший ельник
Становились слова,
Уходящие в свой понедельник...

Падала чья-то голова,
Гонители иноверия жгли костры.
Кто-то держал в руках искусственные цветы изящества мысли.
Красноречие палачей было трогательно - низкопробным,
В бюро забытых вещей надели бирки Вере, Надежде и Любви...
Прокаженные фавны торговали званиями года.
Разлюбившие святые не смотрели в глаза распинающих друг друга.
В тишину громче неба множилось беззаконье,
Где спина и ладони ощущали память боли потомков Христа,
Где любила и спина ладони за каждый удар хлыста.
Кто-то...

Таможня

Итак она звалась Татьяной,
её в порту Бен Гурион
допрашивал чиновник рьяно,
зачем её нужен наш Сион.

Да,вот,сестру хочу проведать,
мы с ней не виделись сто лет,
и посмотреть страну прадЕдов,
от братьев передать привет.

Сестренка по тебе скучает?
Да это сказка для детей,
она тебя в упор не знает,
придумай что-то поновей.

Она в массажном кабинете,
иль просто на "панели" ждет,
а братья, сутенеры эти,
уже считают свой доход.

Мне часто говорила...

Жаркий полдень
окутал ленью
пространство
города N.
От зари до зари
горит
бескрайняя
бирюза августа,
где пропасть безмолвия
обретает
законченность формы.
Солнечный зайчик
вздрогнул
в глазах
беглым цветком грозы.
Пустота
вливается
тягостным опьянением.
Хлёсткие тени
веток сирени
ложатся на кожу,
словно бороздки
зарубцевавшихся вен.
И мгновение
превращается в пыль,
в блик, в ил, в тлен,
в шелест старой травы,
в застывшую глину
лета,
оставив место
для тихой повести...

Сквозь облаков табачный дым,
разворошивши солнца улей,
скользнул осенний вздох лазури.
Искрился полдень, вместе с ним
в уставшем сердце догорала
листва осеннего костра.
И чайкой раненой с моста
взгляд в серую прохладу падал,
на плечи волн, в сырую ночь,
в свинцовый сон под вечным илом,
a солнце обжигало глину
сентябрьских аллей и рощ.