Призрак

Запах сырой земли,
серая пустошь тумана,
ветер ноет вдали,
словно старая рана.

Мглистая вязь ноября
тянется в дымку обочин,
жухлой соломой горят
призраки тающей ночи.

Тусклый мертвенный свет
в сердце
навязчивым гостем,
и подпирает рассвет
крест на осеннем погосте.

Нордического неба мгла.
Аллей застенчивая россыпь.
Душа с декабрьского дна,
держась за ржавый лучик солнца,
скользит в мерцающий закат.
И разливает зимний яд
сырой сквозняк, как будто отблеск
свинцовой северной волны.
В пустынных переулках - воздух
пронзают плачем фонари.
И угольный беззвёздный холод,
вобрав вечерние огни,
ложится призраком на город,
стирая блеклый след зари.

Душа во тьму небес упала,
Во сне блуждая в мире Грёз.
И тайны странной покрывалом,
Накрыт был след её меж звёзд.

Иных пространств законов своды,
Там правят, их миры чудны.
Равны там мигу наши годы,
Там явью, станут наши сны.

Там бродят призраки-гротески,
В их каждом шаге блик Историй.
Там точкой, времени отрезки,
Там хаос-мир фантасмагорий.

Там дух мистерий и их тайна,
Тот мир, построил их обряд.
Познавшим их во снах случайно,
В живых мир, путь лежит сквозь Ад.

Душа на...

Небесный свод вновь замарался
И прослезился от обиды.
Морозец призраком прокрался,
Пролил вокруг свои флюиды.

В стриптизе прочь швыряла кроны,
Гаргонилась ветрами осень.
Сполна заполнив балок схроны,
Зашелестел пожухлый сбросень.

Вспорхнул вверх солнца диск румяный.
Пройтись с зимой надел парк смокинг.
Вцепился в ветку лист упрямый,
Ещё живой и одинокий.

Беспомощно так и морозно…
Над ним бесчувственное небо.
Внизу плеск пламени стервозный,
Костёр зло извергался пеплом...

Перед рассветом тишина,
В себя впитала сладость сна.
Ещё не свет, уже не тьма.
Окутав сонные дома,
Пал полумрак, как ночи тень,
И с каждым мигом ближе день.

И вот уж неба край, рассвет,
Зарёй окрасил в алый цвет.
И первым, ласковым лучом,
Посмотрит солнышка лик в дом,
И станет мир во мне светлей,
И жить, мне станет веселей.

Не знаем никогда с утра,
Какими будут вечера.
В них дня грядущего итог,
И верим мы что в него Бог,
Пошлёт нам радости тепло,
И не допустит боль и зло...

-Скажи ты мне, в чём сила, Друг?
Ужели в бряцанье подпруг,
Иль свисте пуль, брони бренчанья?
Всего, всех страхом поливанья?

-Ну, что ты милая душа!
Зачем сейчас смешишь меня?!
Тот, кто пугает всех округ,
Боится сам, и свой испуг

На всех транслирует всегда.
Ему уютней вместе, тьма
Трясиною сильна.
Где тиной правда поросла.

-А в чём же? В шелесте купюр?
В одеждах модных от кутюр?

-Нет, я с тобою не соскучусь!
Ну что ж ты валишь в одну кучу,
Старания животных сил
Себя...

Допета песня о любви,
Допета песня о рассвете.
Допета песня детских снов,
Во мне не стало нужных слов,
Плоды не зрелые не рви,
Созреют — их уронит ветер.

Не разделивших не позвал,
Не поддержавших не обидел.
Не понимающих простил,
А тем кто был всегда без крыл,
Сам не имея их, не дал,
И жил, обманной правдой чисел.

И не взлетая мыслью ввысь,
Не строю замков из песка.
Не моделирую миров,
Из детской сказки смелых слов,
Во мне не стало, как не рвись,
Взлететь, не даст гладь...

Прекрасная четвёрка
(четыре женских образа)

Здесь объединены четыре стихотворения – четыре женских образа, созданных в начале девяностых годов ХХ века. Стихи приведены в хронологическом порядке – «Вьетнамка», «Королева», «Негритянка», «Ведьма». Хотя в печати эти стихотворения появились в другом порядке.

«Королева» была напечатана в моей книге «Галактическая Осень», которая вышла в феврале 1997 года тиражом пять тысяч экземпляров. Хотя в продажу книга поступила лишь в начале лета. В...

(Торговец табаком, зимой,
у дверей в таверну, отряхивает снег
с одежды, в предчувствии тепла).
Взошедшая луна осветит пьедестал,
наутро всё опять, куражится устал,
по призракам и по ступеням,
прошедший путь едва заденем или
промчится света луч в надежде
лучших дней, могуч лишь тот кто
табаком торгует? вино в довесок?
навсегда? проходят дни его года,
(пока ещё носим ногами), а дальше
фальши, с пирогами, (брусника, еж-
евика, мёд), созвездия: блаженства,
страсти и разные...

Репрография

Рек слово Агамемнон, зарыдал,
Разбил золотоструйный кубок о стол,
Тогда и речь свою он не узнал,
И ссребрился Иакове-апостол.

На яствах кольца змей позапеклись.
Не хватит просфиры и для келейных,
Виждь, розочки червовые сплелись
На чермных полотенцах юбилейных.

Распятие поправший Иисус
Явился из темничного подвала,
Волошковый венец усеял гнус,
Сквозь черен каждый змейка проползала.

И разве не ко Господу леса
Дощатые чрез очи возвивалисъ,
И разве не теряли...