Приют

Всё было серо, прозаично…
Всё было скучно и с тоской…
И каждый день входил в привычку…
И каждый день был суетой…

Поступки жалкие, без смысла…
И чувства глупые всегда…
Наив во всём мне путал мысли…
Приютом стала пустота…

Но в этом временном тоннеле
Всё же забрезжил жизни свет,
Когда вся боль, на самом деле,
Исчезла! Будто бы и нет!

Тепло, любовь, успокоенье
Тот свет принёс с собою мне!
Узнав всю сладость пробужденья,
Вновь не хочу быть в мрачном сне!

Оковы сняты, путь...

Мы города когда-то создавали,

И мир дивился красоте,

Мы воздвигали церкви, храмы,

И дом был наш приютом любой сироте.



Мы строили будущее когда-то,

И Ван и Урмия открыты кораблям,

И Арарат от Божества награда

Всему народу по делам.



Мы жили, зная, завтра будет светлым,

Коль каждый верит в тропу свою,

И свет тот предназначен глазам детским,

Ах, если б знали, что доброта преподнесет слепоту.



Страна спала в покое мира,

И мир как будто бы восстал...

В больнице

Я уже целый месяц в больнице.
Не поставят диагноз никак.
Мне приходится, как говорится,
Зажимать свою волю в кулак.

Неизвестность, тревога, сомненья…
Тут какие же нервы нужны?!
Да к тому же еще в воскресенье
Мне припомнились сцены войны.

Мне припомнились Люблин, Майданек,
та залитая кровью тюрьма,
Бабий Яр… Моя память – как рана.
Так болит! Не сойти бы с ума.

Подружился я с зав. отделеньем.
Расскажу ему все. Он поэт.
Пусть напишет он стихотворенье,
да и...

Слова скрипят под тяжестью значений,
Болеют, рассыпаются на слоги;
Стареют быстро и по истеченьи
Недолгих лет – ворчливы и убоги –
Хранят в приютах высохшие буквы.
К ним изредка, надеясь на их чары,
Приходят, подустав от неоклюквы,
Филологи, поэты и кошмары.

Взалкалось быть удачливым и смелым,
От каждой ерунды иметь свой прок.
Досталось стать поэтом неумелым,
Что немощен связать и пару строк

Хотел взлететь на крыльях выше солнца
И Богу слово верности воздать.
А мне пытались сунуть три червонца
И думали, что друга мог продать.

Мечталось плыть вперед, под парусами
И земли стран неведомых открыть.
Пока метался между полюсами,
Пришел приказ, границы все закрыть.

Я брел пустыней жгучей, неуютной,
До океана веровал дойти.
В оазисах...

Река бушует,
Упреки шлют ей волны,
Что им вслед бегут

Во мраке сердца
Блуждаю.И сон ли это?
Узнаю позже.

Прежняя прелесть
Куда ж ты укрыоась
От глаз моих ?

Без толку прихожу
Сюда... и возвращаюсь.
Не знаю зачем.

Не знаю зачем.
Влечет меня желанье
Тебя увидеть.

Глазами вижу,
Руками достать нельзя
Коротки они.

Вот это так река?
Что путник перешел,
Не замочился

Навзрыд рыдаю,
На све же я не ропщу.
Мирюсь с судьбой.

утро настанет,
Будет приютом росе
Цветы и...

Невский, Невский. Громады колонн.
Блеск дворцов. На вратах колесницы.
Бутики. Новомодный салон.
Беззаботны гуляющих лица.

Галереи. Музей тут и там.
Словно в сказочном сне очутились.
Но скользнул взгляд по скромным цветам,
Что на серой стене приютились.

Что за надпись? «Война…Артобстрел…
Сторона…находиться опасно..»
Вмиг беспечности дым улетел.
Пульс забился в висках нервно, часто.

И откуда во мне эта боль?
Отчего так в груди защемило?
Это было совсем не со мной.
Не со мной...

Иная – как волна весенней степи,
Струение цветочного потока;
Иная – горизонт юго-востока,
Слепящий отсвет дальней горной цепи.

Но ласковая, тёплая – иная,
Как нежная июльская прохлада
В вечерней тени млеющего сада,
Простая, безыскусная, земная.

Совсем не та – иная: хрупкий иней,
Обманчивость осеннего приюта,
Которая назначена кому-то
Как вечная незавершённость линий.

Но всех иных собою оттеняя,
Когда к зиме окно твоё откроет
И разом всколыхнёт и успокоит, –
То будет только...

В честь года нашего знакомства,
Решил Вас чем-то удивить.
Без дураков и вероломства
Цветы и книжку подарить.

Во мраке Вашего подъезда
Я затаился и притих.
И жаждал Вашего приезда,
Разучивая новый стих.

Вздыхал, волнуясь, почему то.
Я приготовил Вам сюрприз.
Надеялся найти приюта
И в виде поцелуя, приз.

Стою давно, темно и скучно,
Убрал в карман свои очки.
По лестнице легко и звучно,
Вдруг застучали каблучки.

Идея вспыхнула явившись,
Из темноты возникнуть вдруг,
Бродягой...

Стою на страже бдительно, в жару или метель,
Замки мои находятся в порядке.
Я открываюсь силою заслуженных петель,
Входящие играют с миром в прятки.

Смотрюсь весьма внушительно, окована в металл
И мне плевать на сирых и убогих.
Лишь избранных приветствует подъезда пьедестал,
А нищие пусть мокнут у дороги.

Годами, словно памятник, стоял седой швейцар,
Склоняясь пред хозяином в поклоне.
Горой был неприступною. Он был могуч и стар
И выглядел, как воин на иконе.

Путь зла...