Прикосновение рук

Зороастрийская жрица,
Ждущая прикосновения к раскаленной гортани,
Нежной яремной выемке реки твоей...
Ладонью обнимаю твои скулы,
Поцелуй как раскрытая роза.
Темное в светлое, светлое в темное - пишется слитно.
Расстегивая рубашку, растягивая вино,
Вживаться в лепестки песни Соломона…
Сад еще не стертый со свитков - твоё тело.
Глажу клыки ветра и падаю в подлинник сердца.
Нас сегодня осенят осенью...
Прицельно…
Обнаженное пальцев дыхание согревает в ветвях птицу.
Талые руки...

Музыка разворачивает свитки последних трав,
И вторит горлу Тот, кто пишется с заглавной.
Так нас проживают, смотрят на нас... ждут травами.
Ветер шиповника уже готов уйти.
Ладанно... войти на исповедь к терновым нимбам.
Кровь забудется, опускаясь в травы,
Срывая пригвожденных, вырвется из уст шелестом слово.
Слушаю её губы.
Наклон времени, что исписан шепотом...
Создавая ритуалы последним выжившим Богам,
Извлекая из слов, рук, платья её единственность...
Оттенками мёда вязь...

Себе позволив выпустить слова...
Себя позволив выпустить...

Я молюсь твоей тени, роза,
Я касаюсь твоего алого сна,
Я касаюсь твоих нежных лепестков,
Всех нерастраченных фраз…
Чтоб не удержать последнюю строку,
Последнее откровение, данное мне на земле...
И медленно пишется слово...
И трогает совершенством воздух...

Написать завещание детям еще неродившимся...
И создаёт ночь музыку,
Не испугавшись своих нот.
Разреши нам это изящество
И наше собственное безумие...

Я слушаю тебя, Ваше Высочество,
Ваше Величество...
Прикосновений длинные фразы,
Прикосновений дерзкие мысли...
Я пока не выбрал время года для твоих глаз,
Опускаясь на колени пред берегом Реки твоей…
Твоя обнаженность делает пронзительной каждую деталь,
В твоей ладони ночь,
Следы луны в долине моего сердца.
Я - твоя тень в дни солнца,
Я - твоя песнь в дни ночи...
Так демон сбрасывает доспехи,
Так ангел снимает крылья
В совершенно ином,
Подступившем к сердцу звучании...

О, эти письма из Эдема,
кожей к коже...
Жди поздний синий,
Пей огонь... слова устали...
Ты, шепотом одетая во всё.
Все туже шёлк и строки на запястьях,
Вода прикосновений талых вод,
Крест-накрест... руки и...
И абсолютный звук пройдет мурашками
По обнаженным венам.
Мой бледный зверь
Ступает в лунное свеченье...
Кто знает ноты, тот не знает правду нот...
Кто знает форму, тот не знает
Осенних бабочек касавшихся огня.
Мои стихи к тебе, мои тебе стихи... в них я горю...

Взмахом Руки сотрут нас с тобой, как обычай.
Пальцы сомкни, не отпускай мою шею,
Платье твоё тяжелеет осенней добычей,
Платье твоё, рожденное вместе с тобою.
В голос осанна,
В голос качаются ветви...
Алый бемоль, желтый бемоль...ожоги...
Девочка, девушка, женщина, вечность...
Ты рождена с вензелем млечной дороги.
Высших регистров жажду пришла поить
Стальных альковов, черных бемолей постриг...
Учат адепты твой неземной алфавит,
Учат наивные сердцебиение воли.
Запах весны, вето...

Omnia vincit amor et noc cedamus amori

Читать ирисы...
Строки, сжигающие вены,
Раздвигающие безвременье времени...
Прорастать сквозь смертельные мнения
Способностью выразить себя до конца.
Раскованность речи в этих поздних моих стихах.
Умирая от жажды сквозных фраз...
Строкой неровной читать ирисы на твоих коленях.
Изобилием взятого
После откровения живых глаз
Смывать грифельные следы с листа.
Моё Сердце/моя строка - будущая бабочка...
Живыми аортами сыпятся буквы,
И выше...

Как дивный сон в предутренний рассвет,
Увидел я в тумане тьмы просвет,
А в нём таинственный духовный свет,
Вдруг подарил очередной памфлет.

Мне вдохновение в сияньи духа,
Так навострило третье ухо,
Что я прозрел духовным третьим глазом,
Увидел всё и всех, и сразу.

Мне стало ясно и до боли видно,
Что скрытое, то очевидно,
В материи, где матери суть наплели,
Отцы и дети всё произвели.

И с этим вся наша огромная семья,
Где ты и он, и очевидно я,
Мы все в духовном свете оживаем...

Вчерашний день отдал последние слова,
И растворился в белых хлопьях снегопада.
Он нам надежду на весну не подавал,
Но догадался, где чему мы будем рады.

Прикосновения магнитом тянут вниз,
Там мягкий плед пленит желанием остаться.
Вопрос наивный над кроватью не повис,
Как выбираться из подобных ситуаций.

И ты лучами растеклась в моих руках,
Согрев дыханием и шёпотом без пауз.
Качались звёзды вдоволь в такт на каблуках,
Когда от скромности ни капли не осталось.

22.02.2015

I

В вечерней акварели улиц
теряется твой силуэт,
но остаётся,
словно пульс
в горящей летописи лета,
улыбки лоск.
И на полях
шуршащего дождя,
что флейтой льётся
в чуткой пустоте,
что застывает ожиданьем
в воске окон
(там, где наука ждать -
всему второе имя),
в плену ветвей,
укрывших неба иней,
кто-то прочтёт
(незримый
и далёкий)
простой набросок,
тонкий эпизод,
и тоже одиноко
улыбнётся.

II

Вечернее вино
в бокале неба.
Будь безмятежно пьян.
В прихожей лета...