Предсмертный

На сделку собрался делец,
В такси деловито залез
И рявкнул шофёру: - "Гони!
Спешу, как в предсмертные дни!"
Вдруг вспомнив, что адрес забыл
Водителя переспросил:
- " Я разве маршрут вам сказал?!? "
- " Сэр гнать приказал, - я и гнал!"

Механически-разрушительно обновляя гигабайты дерьма
в пыльно-свинцовом черепе, распотрошенном мышиной возней,
завидуя первобытной чистоте обезьян,
лечу болезнь – наличие тела – парами медного виски
с крепкой табачной росой, периодически разбавляя стихами
(любовь к жизни)

Разбрызганная вода сознания находит и принимает
все новые формы, вливается в чашу осенней психоделии
(иду на поклон к интимно-краткому,
просвещенному моменту безумия,
засыпая бризом возлюбленных глаз...

Я прекрасный бриллиант,
Но в уродливой оправе.
Я присяжный-дилетант,
Забывающий о праве.
Я бездушный аватар,
Умирающий от рака.
Надоедливый кошмар
Побежденного рейхстага.

Я безвольное дитя,
Разрыдавшееся в полночь.
Я отверженный, хотя
Не нужна мне чья-то помощь.
Я уставший старый лев,
Соблазнившийся на падаль.
Я возвышенный напев,—
Не припомню, чтоб я падал.

Я скрипичная струна
И посредственная кода.
Я богатая страна
Полунищего народа.
Я влюбленный донжуан,
Погибающий...

Он память раскатал, на плоскости листа,
девятым валиком, предсмертным, и зеркала,
отсутствие лица не напугало, даже подлеца,
подолом, сапоги обтёр, он вспомнил всё, что
было, запечатлел, открыто и для нас видение,
и миг, не показался длинным на мгновенье,
увидели, что мозг содержит, и забвенье и трепет
и тоску, и счастья отблеск, отразился, а он
рядился, возмущался, пространство сокращал,
и мышь хвостом виляла, разбила, указала
где и в чём и как, вот собственно и всё, чудак,
любил...

Сегодня мне письма не принесли:
Забыл он написать или уехал;
Весна, как трель серебряного смеха,
Качаются в заливе корабли.
Сегодня мне письма не принесли...

Он был со мной еще совсем недавно,
Такой влюбленный, ласковый и мой,
Но это было белою зимой,
Теперь весна, и грусть весны отравна,
Он был со мной еще совсем недавно...

Я слышу: легкий трепетный смычок,
Как от предсмертной боли, бьется, бьется
И страшно мне, что сердце разорвется,
Не допишу я этих нежных строк...

1912 г.

Остыло пламя запада, и черви ночи
прогрызли бреши звёзд на трупе тишины.
Зарёю чёрной ворон вскинул очи –
очаг теней, свечу сырой земли.

Взмахнул крылом, осыпал реку пеплом,
над ядовито-лунною травой
рассеял сон, псалом души предсмертной,
и нежно опустился в чей-то дом.

Там был, возможно, я, или, ещё кто –
чужая жизнь, сворованная мной.
Шёлк ворона укрыл метелью окна,
и я шагнул покорно в плен ночной.

Я не жалел оставленного крова,
я стал рекой – земли хрустальной раной –
и...

Я устал от нежных снов,
От восторгов этих цельных
Гармонических пиров
И напевов колыбельных.
Я хочу порвать лазурь
Успокоенных мечтаний.
Я хочу горящих зданий,
Я хочу кричащих бурь!

Упоение покоя –
Усыпление ума.
Пусть же вспыхнет море зноя,
Пусть же в сердце дрогнет тьма.
Я хочу иных бряцаний
Для моих иных пиров.
Я хочу кинжальных слов,
И предсмертных восклицаний!

1899




Майкл Космика


КИНЖАЛЬНЫЕ СЛОВА


Дрожит строка…
и я молюсь… согбенный…
но чуткий: на...

Мои странные мысли-ошибки,
Потерялись при виде печали,
Все слова, что казались так гибки,
Проиграли забыв про открытки.
Вечно пляшущий стан произвольно,
Очертил дали вязкой разлукой,
Очень долго мы в чувства играли,
Опуская, иль держа за руки.
Надоело чертить произвольность.
Ждать звонка о предсмертнных мученьях.
И сажать в огороде наивность,
И не знать о других проявльенях,
забывать о минутной кончине,
Той любви растеравши улики,
По крупицам печальным измены...

Злодей,накинув маску естества.
Заманивает в круг людские души.
Мешая с кровью грязные тела,
выная сердце,забивая щель отдушин.
И задыхаясь люди рыщут в темноте.
Втыкая пальцы в мертвые глазницы.
Нет сил у них,и жизнь уже не та,
чтоб бросить этот бег,остановиться.
Так,не дожив и не допоняв этот мир,
в предсмертной пляске пропадают миллионы.
Без жизненных понятий и прекрас.
Земля все стерпит,
мы ей низко бъем поклоны....

Чувствуешь, в воздухе
волосы цвета спелых пшеничных колосьев,
это Деметра-Церера, подносящая колесницу
крылатых драконов и зёрна пшеницы,
продолженье Великих Богинь неолита,
ожившее в пластике
барочных садов,
это девять дней поиска,
не зная ни капли амброзии;
она идёт в Элевсин, к Колодцу Дев,
вскармливать сына царицы огнём,
пить смесь ячменя, воды и болотной мяты,
чтобы вверить свои мистерии…
Слышишь, как нежно поёт Прозерпина-Кора,
словно тень, собирая цветы в Нисейской...