Праздно

Вам, одурманенным попсой,
Дано ль услышать трепет лиры,
И вам фанерные кумиры
Прольют ли нА душу росой
Волшебных звуков искрометье,
Огонь рождающих в сердцах?
Иль вихри злого лихолетья
Навеки поселили страх
В умах доселе грозных россов,
Столь гордых славою отцов?
Среди бесчисленных вопросов
Загадкою для мудрецов
Звучит один: кого боимся?
Пред кем согнулись до земли?
С чьим самовластием миримся?
Пред кем валяемся в пыли?
Добро бы – перед Божьей карой,
В пылу покАянных речей,
Так...

В наш век пристрастия к измене,
Где плохо слышны имена
Тому прощение по вере
Кому «расстрельная» стена

Им не лежать /сушить затылок/,
И быть «живее всех живых»
Оставив нам страну ошибок,
Без покаяния за них

Не славить власть мордоворота
Как Русь, попавшая в бедлам,
Где Православная икона
Оплакивает прихожан

Не строить высь «воздушных» замков,
Что не способны защитить
Души нетронутой задатков
Из бескорыстия любить

Не кануть праздно уязвимым
Идя на пир чужих обид
Как...

Праздник дизни
Шум, праздник, карнавал и смех
Толпа кричит, везде успех.
На лицах маски, скрыта суть
За маску трудно заглянуть.
Людей-инкогнито ручей
Спешит, бежит во тьму речей:
Там голоса сладкоголосы
Поют о винных погребах
О девах, сладострастных ложах
О буйстве красок на губах
О том, что лучше праздно жить,
Да жизнь, да душу загубить
Но веселиться, есть и петь
И не жалеть, и не жалеть,
Да, душу Дьяволу продать
Чем спину гнуть, да жилы рвать.
На праздник жизни нас позвали...

Карлов мост. Иезуит Ксаверий…
В каменной руке – чуть крест дрожит…

Нет… Влтава глючит: солнцем серым!…

Сбоку нищий.
А по центру – жизнь.


Мы праздно-шатаемся всё лето.
Мы деньгами тут и там сорим.

Мы – другая, сытая планета…
с шагом туристическим своим…


Подавайте нищему… смиренно…
До него не надо
снисходить.

ОН НАД НАМИ — ПРЕКЛОНИЛ КОЛЕНА
В ЖЕСТКОЙ СИНЕВЕ
простершись ниц.


Мятый и сивушный житель улиц…
И по телу – грязи на вершок…

Нам всем
до него не...

Я покидал отечески края,
Вокруг меня и праздно и уныло,
Какою же неведомою силой,
Зовут меня другие берега!

Где кипарис меня зовёт печалью дальней,
Где дивны берега,свободую прощальны,
Где чистых вод струя прозрачна и легка,
Где не ступала ли нога тебя.

Вместо пламени – искры на сладкое – слишком сладкое
быстро перегорает – самоубийственная проза мгновения
счастья; терпите, и вам воздастся, обязательно, в непременном порядке,
ещё большим объёмом пищи для долготерпения.
Я не верю в конец света, но я его жду, так, про запас, загодя,
где люди становятся похожими на свою подпись,
где трафаретная проза взгляда хромает оптоволоконной поступью
в высокомерие – как симптоматику потери веры в себя,
и лишь мёртвые знают ответы на все вопросы...

В пригоршни возьмите Cвет
И раздавайте всем прохожим.
Поверьте, Cвета хватит всем.
Его таить – себе дороже.

Не стоит праздно слёзы лить,
Подсчитывая неудачи.
Тот, Кто нас всех привык любить,
Поверьте, никогда не плачет.

Не думайте про чёрный день –
Такого просто не бывает.
Когда лежит на сердце тень,
Душа лишь опыт обретает.

Не собирайте старый хлам
И тленом память не грузите.
Она дана во благо вам,
Чтоб помнить, кем вы быть хотите.

Нет недостатка нам ни в чём.
Нет...

Не всяк, поднявши рюмку, осознает,
что год грядущий – для него – итог
и пусть, покамест, праздник отмечает,
но жизнь включила счётчик-эпилог
и протянуть, по оной, лишь немного,
судьбе, в веселье данном, предстоит,
ведь за порогом, в жанре некролога,
коса, согбенной долей, ждёт и зрит…
и выбрав жертву ( А ведь их – в избытке!!! ),
она, как леса будто, санитар,
не сожалеет о каком-то там убытке,
пока – в излишках – есть живой навар,
из душ людских, в телесных оболочках,
что, без конца...

Боже, расскажи,
Чего хотел, о чём мечтал?
И зачем ты жизнь
Такую мне шальную дал?
Отчего душа и разум
Сердце рвут на части мне?
И живут другие праздно
Здесь в угоду сатане?

У меня же сто дорог,
И с собою сто тревог,
Только торю я пути
В поисках любви.

Боже, расскажи,
Чего хотел, о чём мечтал?
Всюду миражи,
В цене презреннейший металл.
Станет без него всем скучно,
Жизнь построена на нём.
И любовь благополучно
Без основы не цветёт.

У меня же сто дорог,
И с собою сто...

К возвышенной глубокой синеве,
Беспомощной, беспамятной, остывшей,
Низиной ставшей, но когда-то жившей
Оградой стен и древних площадей.
Взлетает ласточка – полет её столь близок
К тому беспамятству, беспомощности – в ней
Все далеко, чем дальше – холодней,
Полет ее тем низок.


* * *

И ничего на свете больше нет,
Или сказать по правде не нашлось.
В открытое окно разносит ветер
Листки исписанные
призрачно и монотонно.
И старые названья улиц,
И чуть блестит поодаль площадь,
И...