Пожму я дружескую лапу

Теперь молчанье слышу, словно дверь,
В которую войдешь теперь едва ли.
И жизнь лежит на лапах, будто зверь,
И тает.

Теперь я слышу только тишину.
С пластинок тишина слетает долго.
Теперь я слышу речь, как ту струну,
Которая умолкла.

Теперь я различаю только снег,
Идущий нынче летом и зимою.
Теперь я ощущаю только век
Над головою.

Пой песню
Прославляй страну.
В далёком 45 ом
Прищучили "чуму".

Как "гниду" раздавили
Развеяв "чумный" прах.
И знамя водрузили
У мира на глазах.

От свастики и рабства
От гнёта нелюдей.
Спасли народы мира
Из лап, концлагерей.

Освободили землю
Вернулись в мирный быт.
А под Моравскою Остравой
Мой дед по матери, погиб.

Прошёл с боями пол Европы
Громил без устали врага.
От пули, бруствер у окопа
Не спас, Ивана Шапова.

Валерий Куроленко.

Вступление
Порядок слов — моя наука,
Ей предаюсь я с наслажденьем.
Когда-нибудь от серой скуки
Перечитаю с изумленьем
«Войну», «Иисуса», эти строки,
Хоть сомневался я вначале...
Сим отступленьем однобоким
Начну, пожалуй, сказ печальный.
Продолжить праведное дело
Велит поэтова мне кружка,
Меня подбадривают смело
Есенин, Лермонтов и Пушкин.
Они бы поняли... Недаром
Сложили головы на плаху,
И поэтическим пожаром
В сердца ударили с размаху...

У смердящего бомжа
Очень добрая душа...

Я едва лишь с ним знаком,
А ему не важно,
Делится со мной вином
И перловой кашей.
Я пою ему за то
Песни без умолку,
Ему лет наверно сто,
А глаза ребенка.

У смердящего бомжа
Очень добрая душа...

Он рассказывает мне
Все свои дороги,
Как в сибирской стороне
Отморозил ноги.
Как подвал свой сторожил
От кошачьей лапы,
Как зовут его бомжи-
Старичок Культяпа.

У смердящего бомжа,
Очень добрая душа...

Говорит,что жизнь не мед,
Но...

Мне ночью снился странный сон;

Играло множество зверей на всем просторе райских мест.
Над ними трепетно и нежно возвышался алый крест.
Днем,
небо было в зареве цветов,
И небыло видать сей красоты концов.


Там бабочки кружили среди зелени травы,
И небыло нигде отравы. С разбитых стен, поросших мхом
свисали миллиарды гнезд, и даже ночью в небе
миллиарды птиц, что даже не заметно звезд.
Неописуем водопад;-Огромный слон купает
свору белых медвежат, а мать, переживая,
воду...

Оранжевый, оранжевый котёнок
Отправился на улицу гулять.
Оранжевый, оранжевый котёнок
Так хочет поскорее мир познать.

На улице оранжевое солнце
Встречает его ласковым лучом.
Оранжевая бабочка котёнка
Приветствует оранжевым крылом.

Вдруг перед ним большущий рыжий пёсик
Оскалив зубы грозно предстаёт.
Оранжевый котёнок сморщил носик
И псу с улыбкой лапу подаёт.

А пёсик, изумившись, сел на хвостик,
Оранжевым совсем стал от стыда.
И тявкает: «Будь другом, рыжий котик.
Давай не...

Мы молча поднимаемся по трапу,
Куда-то вверх, а может быть и вниз.
Всё лишь зависит, сколько дал на лапу,
И скольких задавил в себе подлиз.

Наверх конечно лучше, там светлее,
Там райский сад, покой и благодать.
Никто не будет вздёргивать на рее,
И спрашивать – заставив отвечать.

Там легче отдохнуть душой без тела,
И может даже с кем пофлиртовать.
Ведь тело это так уж растолстело,
Ему б покушать и скорей в кровать.

Там всё так просто, чуть взмахнув крылами
И полетел к друзьям...

Открыл свою душу друзьям,
Смеясь кто-то плюнул в неё.
Смеюсь над собой с другом сам:
Смешно — болит сердце моё!

Смешно — и смеюсь чтоб не плакать,
Мужчина я — плакать нельзя!
Мне сердце ласкает боль лапой.
Жалеет — мы с нею друзья.

Надену улыбку как маску,
Чтоб боль свою спрятать за ней.
Не ложь о добре я, а сказку,
Пишу чтобы жить веселей.

Сбываются сказки я слышал,
Когда сердцем верим мы в них.
Устав, стала боль в сердце тише,
Её убаюкал мой стих.

В открытую душу надул...

Запах чьмх-то носков в поезде,
И вонючего кофе, что носит провоник.
Сейчас уже без двадцати восемь,
Еще всего минута, и мне пора выходить.

Собака без задней лапы на вокзале,
Грязная бабушка-дворник сметает свои мечты.
Зеленые деревья вокруг насажены,
Я уже на улице - пора иди.

Мост, под ним рельсы с составами,
На железных дорогах аварии - к чёрту.
У меня есть тоже свои аварии.
Буду ремонтировать свою дорогу.

Вонючая лавочка, обгаженная
Бездомными убогими пацанами...

Снова песня колючей метели,
снова звёзды ведут хоровод.
Где они - пятьдесят две недели -
завершился ещё один год,
рассыпая гранёные льдинки,
как хрустальные брызги мечты.

И летят озорные снежинки
с непроглядной ночной высоты
на притихший торжественный город,
на нахохлившихся снегирей.
Край небесной подушки распорот
об рождественский свет фонарей.

Разносолы, придя из подполья,
расположились в центре стола.
Ожидая начала застолья,
отдавая остатки тепла,
остывают в сугробе...