Поутру густым туманом

Пойду гулять туда, где шмель гудит,
где стебли трав искусной гравировки.
Где хрупкий шар земной прижав к груди,
пасутся смирно божии коровки.
И встречу вечер на своём пути,
и пропаду в его зрачках лиловых.
Он соблаговолит меня впустить
в свой тайный мир, понятный с полуслова.
Там тишины тревожа чуткий слух,
играет ветер тоненькой осокой,
тропинка вьётся сквозь росистый луг
и безмятежен взгляд звезды высокой.

Туман прольётся тёплым молоком,
и луг его впитает понемногу.
И...

Нам нужен каждому разумный собеседник,
Чтоб получился конструктивный диалог.
Мне не хватает разговоров в день весенний,
Я от погоды петербургской занемог.

Дожди меняются не солнцем, а ветрами,
Нагрянет часто утром лондонский туман.
От ощущения, что я навылет ранен,
Схожу естественно и медленно с ума.

А был бы кто-нибудь, кто мог занять беседой,
То мысли в сторону другую бы неслись.
Освободившись от навязчивого бреда,
Я поднимался бы над суетою ввысь.

Нет, я не болен, просто с...

лес врывается в окно
тянет ёлочные лапы
мягкий свет настольной лампы
золотистое пятно
отражается в стекле
словно шар висит на ёлке
дунет ветер и осколки
разбросает на столе
и за ветром полетят
стайки листьев в путь недлинный
паровозы засвистят
грустной дудочкой из глины
позовут в ночи – пора
в сон ли в дальнюю ль дорогу
гребщик лунную пирогу
отпихнёт крюком багра
уплывёт к себе в туман
облаков несущих влагу
а они на крыши лягут
на притихшие дома
и в беззвучье вне времён...

Туман, давнишний друг обмана,

Окутал истины черты,

Подруге алчного клана

Сокрыл костлявость, подлость лжи.

Так на болоте человечьем

В густом, сыром тумане млечном

Блуждает истина и ложь

И где есть что,

не разберёшь.

Густая масса белесо-сизых облаков
Повисла под небесами лучезарно-голубыми,
Закрыв улыбку золотого солнца сизостью туманов.

Пушистое кудрявое пространство дождливых облаков
Сгущается в лазури голубой и кажется, что вот сейчас
Обрушится дождливо-водяной лавиной, пролившись
На грешно-трепетную землю туманных облаков.

Но неприклонная природная стихия серых облаков
Застыла в воздухе под небом голубым тропинкой монолитов
И словно сизо-золотой шатер повисла
В ало-золотых и солнечных лучах...

Поутру разверзлась бездна.
Дождь волной упал на крыши.
Парень явно не из местных.
Эмигрант. Должно быть вышел
Из каких-то джунглей диких.
Не умеет капать тихо
И культурно течь в канаву.
Жаждет власти. Жаждет славы.
Бьёт асфальт. Ломает стёкла.

Белорусские осадки –
Работящие ребята.
Поливают лес и грядки.
Моют только то, что надо.
Но явился ливень жуткий.
Он не добрый. Он не чуткий.
Грубо давит мощным весом
Этот яростный агрессор.
Сразу видно – иностранец.

Туман.
такое влажное утро.
Обман .
В груди что-то колит как будто.
Где ты?
С догадками сердце плачет.
Зимы
Не хочется мне как раньше.
Весна.
Быть может, она вернётся?
Одна
В тумане ищу я солнце.
Пятно
Увижу вместо сиянья.
Ты кто?
Я снова тебя не знаю.
Туман
Своей неизвестностью будит.
Обман.
Быть может с ним легче будет?
Обман.
К нему привыкают люди...

Туманами печаль
Заворожила штиль.
И звуки нот горчат
В тоскующем романсе.
Бледна зари печать.
В полутонах наш мир.
Не сможешь увенчать
Ты пьедестал лжи счастьем.

Наступило затишье
Может быть перед бурей.
Что готовит судьба,
Только Богу лишь знать.
Среди тысяч миров
Неприкаянных судеб
Неумелой рукой
Как струну не порвать?
Среди тысяч миров
Неприкаянных судеб
Неумелой рукой
Как струну не порвать?

Разбавлен цвет зари
Туманов молоком.
И ветры-колдуны
Избрали тихий стиль...

Густые фиолетовые сумерки
Легли на город, изможденный зноем.
Давящая тоска надсадно зуммерит,
Тяжелый воздух душен и застоен.

Ползут по тротуарам тени-призраки,
Истерзанные пыльною жарою.
Уставший город ищет в небе признаки,
Грозы и ливня, что собой накроют,

Омоют, оживят дома и улицы,
Оставив поцелуя безмятежность.
Тоска исчезнет, пропадет, расступится.
Вернется в город свежим ветром нежность.

Густым безмолвьем заоконным
луна владеет по ночам.
Не суетясь по мелочам,
меняясь по своим законам,
то дынной долькой золотясь,
то медной денежкой сияя.
И стынет темнота немая,
как вор под окнами крадясь,
и в замирающей душе
восторг и страх почти едины…
А ночь дошла до середины
и греет молоко в ковше,
и льётся в небо молоко…
Луны тарелка золотая
на сотню крошечных кусков
разбившись, тает, тает, тает…
Стекают в утро облака
полупрозрачной акварелью,
и водит кистью по апрелю...