Послевкусие вязких страстей

Полынь рта, снег волос, ветер пальцев,
заплаканные солнцем глаза младенца, пустыня глаз мудреца.
В скупой, дребезжащей серостью осенней системе координат,
наскребаю сведенную сталь струны в окне уходящего поезда света.
Кричащие кошки, где-то рядом, их металлического скрипа когтей
ищет глиняная дощечка души.
Стреляю метафизической скукой волхва в каменное сердце ноября,
в вырванные волосы светила, в слепоту небесного ока,
в охрипшие связки ворон на проводах ветра.
В невзрачном небе...

Щелчок в сознанье... Память, как кисель...
И послевкусие тепла, уюта, неги...
От поцелуев закрывались веки
и обнимала свежая постель,
и руки - как надежные доспехи...

Ниц пал и Мир - трофеи, дань, успех...
Сходить с ума... На крыльях - выше, выше...
Падение... И выбираешь крыши...
Так ясен бред, и очевиден грех,
и истина любви намного ближе....

А суждено: остаться навсегда...
Сечет неверие возмездием за благо...
Свобода - фальшь... Унылая собака,
на привязи тугого поводка...
И...

Ожидание послевкусия кофе,
притаившееся на глянце сетчатки
утро цвета ночи с декабрьским ливнем.
Атлантический фронт – говорит Гидрометцентр;
чертова слякоть, жди изобилия
гололеда –
кривится душа в поднывающих позвонках.
Жму на блестящие язвочки кнопок мобильника,
передаю привет
случайному абоненту,
авторизирую память и интерфейс
понедельничного синдрома невидимости,
и все – свысока
своего падения.
Здравствуй душа, я соскучился, как ты…
Прикормленная, смотрит в лес...

Песня закончилась,
Отзвучала
Пауза над залом повисла
Тихо, тихо в зале стало
«Ангел пролетел» -
Тишина театра сказала
Люди вздохнули
И..
Овации зазвучали
…
Еще долго, дома
Ощущается послевкусие звука
Звучит в Душе музыка
Еще долго
И улыбается Муза

Сколько запаха и цвета!
Сколько вкуса в каждом миге!
Что не жаль, что послевкусье
Будут чувствовать другие…

Было - разно, а стало - розно:
Отгулялся озноб по коже -
Ну да ладно. Простить не поздно,
А понять... Суету помножив
На дорогу из ниоткуда,
Понимаешь, не в том загвоздка:
Не бывает добра без худа,
Как без голоса отголоска.

С неба рухнувшими сердцами
Откупаемся от непрухи -
Не сойдутся концы с концами,
По углам расползутся слухи,
Безответно и безвопросно
Опустынилось мирозданье.
Послевкусие - слишком прозно:
Не годится для созиданья.

Вязнет ложка в кофейной гуще -
Круг игры...

А Блум, родителей, (увидевший), что умерли когда-
то, и шли навстречу, как горбато время, что может
шутки вытворять, такие, без оглядки мчатся, за но-
жками свиными, что вперемешку с говяжьими спе-
шат по мостовой, и строки в строй, всё совмести-
лось, и чаек, мыло, обгоняя, что с запахом лимона,
мая, (ландыша), жасмина и…а вслед за ними и пе-
чаль, кручина, ведь образа оттуда, друг за другом
бегут, толкаются, трезвонят, семенят, сшибаясь,
разбивая лбы, спешат, к столу, а автор, нож...

Жестокая агрессивность, напор, ритм и давление,
клофелин не поможет, аккорды действительнос-
ти, из-за угла, пустым мешком, гул послевкусия,
головокружения и горечь, речь не о том, а что со-
ответствует действительности, что мнимо, где ра-
зница, путаница пустословия, клише повторов и
вора идея, как будто, но нет, состоятельность ра-
вная нулю, юлю, отсутствие темы, невозможность
остановить взгляд, где образ? опять не пришёл,
обоз пуст, капуста слов (сеть) не смогла осущест-
вить...

Сакральная душа аллей февральских,
что ближе мне, чем ближе я себе,
ветвями поглощая снежный блеск,
тенистым терном свет оконный крестит;
и греет снег, как кофе с молоком,
усталые движенья алых губ
по направлению к молитве безымянной;
и жжёт, и согревает снежный стон,
как первородный грех, как вечное блаженство,
нагие, девственные формы спящих душ.
Крыш шёпот горделив и неуклюж,
от бестелесной тьмы не оторваться;
здесь чёрная вуаль ресниц, усталости причал,
дыханьем тишины учила...

Я жду тоску – вползает лунный свет, как послевкусие дождя в прорехи грунта;
на дне стакана – ночи терпкий след – ещё глоток, и дань тоске – наутро;
где мудренее, в полузабытье плестись по лестниц околесицам карьерным,
греть реноме в потоке дел и тел, и лезть на стену от примерного безделья.
Я жду весну – за дверью ждёт сквозняк и сырость обезличенных подъездов;
на дне заката – кофе и коньяк, табачный дым, истории болезней,
штампуемые сотнями, на раз, фармацевтически привитой истерией;
на...