Последний

Двоюродные братья за столом,
Один из них приехал из Израиля,
Общались, вспоминая о былом,
«И так далее, и так далее, и так далее»…

Я - русофил, с заметной сединой,
Терзался мыслью, предвкушая главное -
Ответ(!), который даст(?) полуродной,
«И так далее, и так далее, и так далее»…

Полу еврей - мой брат, – полу еврей!
Пять лет уже, как подданный Израиля,
По Батюшке - ментальный прохиндей,
«И так далее, и так далее, и так далее»…

Мамам – Фетисовы, - из мест
Смоленских, до...

Ах, как чудесно пахли розы,
     И на щеке твоя ладонь.
     Трещали на дворе морозы,
     Гудел камин, плясал огонь.

Другие времена настали,
За окнами шумят дожди.
Слова любви мы растеряли,
Возврата к прошлому не жди.

     Ах, как чудесно пахли розы,
     В последний вечер наш с тобой.
     Когда сплетались словно лозы,
     В объятьях страсти роковой.

Теперь за ломберным столом,
Забывшись в картах вспоминаю
Снежинок танго за окном,
И слёзы тихие роняю.

     Ах, как...

многомерность пьянящей нежности стихии
накатывает тяжелыми волнами без счета
на древний волнорез (каменный коготь выдвижения)
чернеющий порезом – инородным вкраплением
в неистовой палитре заката
цепи свинцового прибоя
разбиваются на брызги взрывной пены
молекулами былых штормов
рассыпаясь дыханием высвобождения сердца моря
вся в шрамах вода – лицо посейдона

~|/~
и где-то на глубине под давлением темноты
вспыхивает невыносимый звук озарения
словно стон памяти
втекший в кровосток...

Города, поля, луга,
И просёлки, и хоромы,
Где ни разу не бывал,
Вдруг покажутся знакомы,
Словно жил здесь и творил,
Горевал и наслаждался,
Дрался из последних сил,
Погибал и возрождался.
Если жизнь - всего лишь миг,
Ничего не успевая,
Как вместить в последний всхлип
Всё, что ты умеешь, знаешь?
Нет, не верю! Нет, не миг!
И, вникая в жизнь природы,
Исправляю в песню крик,
Исправляю плачи в оды.
Ночь и день, весна и осень,
Череда времён и тел,
А душа лишь Бога просит,
Разум...

танец..семи платков...
танец..печали моей...
первый..красный такой..
от воспоминания дней...

дней..когда был ты моим...
круговорот-поворот...
бедер крутых и груди...
видишь..как славно поёт..

тело..под голос зурны
тело..под бубна удар..
как для тебя..для души...
танец мой плавно играл..

следущий плат..золотой
как я..вот мамой была..
как на руках..на груди..
деток растила тогда...

да..переборы..ног..рук...
тех..что могли..обхватить
мальчиков милых моих...

зазывая ветра с парусами
пели сладкозвучные девы погибели
ненасытными взорами сверля горизонты
новую жертву себе высматривая
среди проплывающих мимо судов
чтобы дух моряков поглотить без остатка
впить силу их страсти
впитать ценный опыт
впиться в артерии шейные им
поцелуями смерти
кровь выпить до капли
и изнемочь

о горе наивным поддавшимся ласке
пристанище последнее найдут в мореплавании
усыпленные дивными голосами кудесниц
о где ваши кости искать побелевшие
ловчихами душ...

Ни вальс, ни пасодобль, ни канкан,
Любви их танцем стать могло лишь танго.
Есенин с Айседорою Дункан -
Страсть белой кобылицы и мустанга.

С пощечины их начался роман,
Ее ударил, со словами: Стерва!
Есенин был в тот вечер сильно пьян,
Хотя и трезвым не бывал манерным.

Он бросился тогда к ее ногам,
Просил прощенья, умоляя, плакал.
Кольцом стекло царапала Дункан,
Алмаз писал: Есенин - хулиган!
И миг спустя, внизу: Есенин - ангел!

Безудержная страсть. Потом - венец...

Гладить нежно кровавое месиво,
Белою пеной лаская сознание.
Я понимаю,должно быть,так весело-
Мучать меня своим свежим дыханием.

Пепел спокойно ложиться хлопьями,
Раня желание и тело бледное.
Я отпускаю последний день осени,
За ним запирая ключами медными.

Последние капельки молятся преданно,
Не отпуская мечты оправдание.
Я принимаю покорно и трепетно
Пьяной души твоей слепое раскаянье..

Подруга ночь раскинув серебро волос,
Накрыла нежной тьмой мой город,
Оттенков ярких звезд ее глаза
Так нежно смотрят на меня,
Как будто манят в тишину
Сквозь сумрак облаков кудрявых.

Лаская страстным поцелуем,
Любовницы нежнее не найти
Теплом, окутав мои губы
Пытается с ума свести.
Упав на простынь облаков,
Закутавшись в густой туман
Я разорвал ее одежды,
Прижавшись к телу моему
Со стоном сладострастным
Сказала, я тебя люблю…
И захлебнулась в глубине объятий.

Так не...

В забытом парке кружат листья,
По крышам бродит старый кот.
Ему времен былых не жалко,
Уходят прочь, за годом год.


Он видел голод, видел войны,
Друзей забытых, плач сирот.
Тепло любви, боль и холод,
Закат вражды, врагов отход.


Он видел зимы, видел весны,
Восход и розовый закат.
Он помнит время, те же звезды,
И дни, лет сто тому назад.


Он помнит все, но очень сложно,
Смотреть на мир сквозь пленку снов.
Другой народ, но те, же слезы,
Следы бесчисленных...