После бури

я хочу, что б время вдруг остановилось,
замерло. не тикали часы.
я хочу, что б жизнь замерзла глыбой
в океане горя и любви.

снегом завалило белым
землю крыши и дома,
ледяным дыханьем ветра
заморозилась душа.

сердце в льдинку превратилось,
вместо света - снегопад
на душе, и заморозит
боль мою пусть навсегда.

очень я прошу что б было
в сердце холод и мороз,
чтобы льдинкой не болело
и не трескалось порой.

зиму жду я, за окошком
осень красная пришла
ветер нежен, и душистый...

Один китаец мудрый говорил,

Что нам начальство послано всевышним

За очень, очень страшные грехи,

Что мы свершали в наших прошлых жизнях.



Но я не верю, что мы так грешны.

Обычные нормальные ж все люди.

Послал Господь начальника- кретина.

Как мы теперь выкручиваться будем?



Он, вроде, не маньяк - в своём уме,

Но ум его какой-то не далёкий.

А дураки опять растут в цене,

Они опять важнее, чем пророки.

Вечер, луна, теплый бриз и покой.
Запах дурманящий, томный, морской.
Небо дрожит мириадами звезд…
Птицы встревожились в тысячах гнезд.
Яркой зарницы мятущийся след,
Сердце застыло в предчувствии бед.
Нервные звуки сирены слышны.
Черная туча коснулась луны.
Резко исчез нежно-ласковый бриз,
Звезды срываются, падают вниз.
Море безмолвно и тихо пока.
Сонные волны толкая в бока,
Хищно заныли, завыли ветра.
Туча — дождем, проливным, из ведра.
Молнии алчные — рой диких пчел —
Стрелы...

Она была как буря!
Стремительна, вольна!
Глаза как водопада струи,
Волос раскошных русая волна.
Изящных рук, кистей и пальцев очертанье.
Куда девалось всё? Осталась лишь труха.
Обречены на смерть от Бога лучшие создания
Так было, есть и будет на века.
Ей удовалось всё! Всё было в её власти:
Мужчины, деньги, любимых узкий круг,
Но привели к смертельном несчастью
Глаза её завистлевых подруг.
И больше нат волны волос пшеничной
И водопада струи высохли тот час,
Когда она делилась...

Дождь прошёл, всё блеск да слякоть
Над землёю пылкий зной…
У причала лодка как собака,
Всё лакает бархатный прибой.

Не к душе её цепная привязь,
Ей бы воли, даль поющих волн…
Облака бы в синеве клубились,
Да в дали - всё бури, грозы, шторм…

Так и мне, предчувствие восторга,
Душу рвёт, лаская мой азарт…
И шагаю я легко и гордо
Вдохновенью безудержно рад

По Новосибирской вдоль Сенкт-Петербурга...
За узкоколейкой – в рощице просвет...
-- Господа, сходитесь! – И ударил гулко
Выстрел невозвратный – и упал поэт...

Возле тихой рощи катится троллейбус.
Искрами контактов вспыхивает мгла...
Может потому Россия все болеет,
Что она Поэта не уберегла.

Клен осиротелый - поминальной свечкой,
А сентябрьский дождик - по Поэту плач...
В этой тихой роще, здесь, за Черной речкой
Мать-Россию в сердце поразил палач.

В веке-людоеде -- новые...

В этом тихом течении жизни
Я скрываю эмоций бурю:
Слезы, смех, свое удивление.
Я боюсь показаться слабой.
Может в этом причина боли,
Что приносит несчастье в душу...

Он вдруг сказал: «Поиграем в любовь?
И сердце мы щедро снабдим сладкой болью.
А после его, избитого в кровь,
Мы раны посыплем разлуками солью.

Ну что же, давай, поиграем душой!
Полночные встречи, пустые свиданья…
И губы согреем поцелуев игрой,
А после больное конца ожиданье…

Я молча уйду… А ты будешь ждать!
Срываясь в сердцах на звонки телефона.
Ночами беззвучно в подушку рыдать…
Но время ведь лечит назло всем законам.

А позже, однажды спустя сотни лет,
Опять эта...

Я знаю, так бывает. Осторожны
Глаза и губы до тех пор, пока
Не вскроет пласт, не сделает возможным
Всё спящее в душе, времён река

И проплывают через наши души
Как с кладбища размытого гробы
Воспоминания. Как кара нам, живущим
По меркам нашей призрачной судьбы

И губы в кровь! И мечутся ночами
Как птицы перед бурей наши сны
И снова разгораются свечами
Осколки замурованной весны...

Сгорают свечи. И к утру спокойней
Ты будешь этот сладкий дым вдыхать
И словно отрываясь от погони...

Остророгий месяц в небе темно синем
Светит одиноко, грустно и красиво.
Осень мягко стелит покрывало листьев
И рассвет встречает утренняя сырость.

Мысли, словно птицы в голове порхают
А душа уснула, бурь не ожидая.
Сердце ровно бьется, время отмеряя.
Может быть, вернется с журавлиной стаей?

Может, отзовется и напишет слово?
Но напрасны мысли о прошедшем счастье
Прежние желанья студит зимний холод.
Пожелтевших листьев шорох под ногами
Твоих писем листья осень заметает.