Помощь близка

Не добрые мальчишки вслед смеются.
Кричат: «Дурак!» и пальцами воротят свой висок.
Ах, горько мне! И от обиды слезы навзрыд рвутся,
К земле наклон, и камнем в лица, ненавистные, яростный бросок.

Визжание и смех сопровождает камень непослушный
Вдали беспомощно взметнувший брызгами песок.
Я нагибаюсь, и звуки молкнут, в тишине гнетущей
Огромного булыжника, мной поднят, бесформенный кусок.

В глазах детишек гнусных зрачки расширенные страхом,
И вот отпрянули, портфелями и папками...

Поднимусь да в небо чистым ястребом,
Да взгляну на Землю-Матушку взором соколининым..
Угляжу,- ту наводь брань поганую - хто-ето наводитъ!?..

Разгорись в нутри -
Жуть душевная,
Помогите Силы -
Нави подземельные..
Уж натру свечу
Воску ярову,
Огражу округ ея
Кругом мечено..

Наговорный нож,-
Путь пробъет!..,
Разрешит свеча
Мысль душевнаю..-
Не стрелою - солью кручено
Да вонзайся в печень
В кровь - коварную..
Да вскипай подвий -
В теле - вражием
Успакой начала -
Мрак...

Где поле золотистой ржи под небом колосится,
Плывешь чрез марево пространств,
Босая жалость, одиноко…
Лишь птицы – спутники певуньи,
Да облака – скитальческие льдины...

Почти незряче, только тайною ведома,
Обняв все перепутья зодиаков
И знаки чисел расплетая, на светофоры –
Краем глаза, в мимолетность…

Там око Ангела, словно цветок зари,
Внутри тебя нежнейше распустился.
Все дышит в сердце, дышит смыслом,
Туманом грез и тихим жаром…

Ты снишься Богу и влечешь
Невольно в эту...

Солнечный Луч скользит, касаясь сонного лица,

образы ночи держат в тисках расслабленное тело,

Душа вернуться из Странствий отчаянно спешит,

продолжить, начатое Где-то, Нужное Очень, Дело.

Книга ждет на столе в толстом , тугом переплете

с золотыми рядами изящных и вычурных букв.

Музыка Утра вливается в Окно и в каждой ее ноте,

переливаясь, кружится яркий, настроенно-чистый Звук.

Принимает Сердце Стрелы, в них Сила, Добро и Любовь,

открывается Разум, собирая Помощь с...

Города, как люди…
…каждый из них имеет - Своё Собственное Лицо, Душу и Сердце, которые Полностью Определяют Его дальнейшую Судьбу…

Город…, Это Дом, в котором люди Живут со Своими Заботами и Тяготами, Неустроенными Проблемами или Радужными Мечтами…

Как и всякое Живое Существо, Город Наделён Живой Душой, которая Мечется в Поисках Надежды и Духовного Уюта для себя и Своих Обитателей…
…но, в лицах горожан – находит только Суету и Безразличие…
…к Вечности…, к Своему Городу…, к Своим Мечтам...

Пришёл, увидел, победил…
Оставил, бросил наигравшись.
И снова спас… И погубил…
Умчался вдаль, едва оставшись.
Рыдала, злилась и смеялась…
Ласкала, била не щадя.
Простила, после надругалась…
Вновь ненавидя и любя.
Болело, жгло и разрывалось…
Друзья, подруги… Никого.
Ушла навеки, но осталась…
Только для них, лишь для него.
Ошиблась, каялась, играла…
Притворство, ненависть и ложь.
Дарила, не брала, украла…
Слеза в глазах, а в теле дрожь.
Искала помощи, боялась…
Другой, другая… Без...

Тома библиотек покрыты серой пылью,
Под тяжестью каркасы стеллажей трещат,
Служители архивов сонно и уныло
Людскую мудрость сторожат.
Страниц написано уж более, чем нужно
Но лучше стало ль жить нам оттого,
Что мудрость книжную натужно
Мы в память вдалбливали батогом.
Книги важны, здесь спора быть не может,
Важны, как память, как помощь для труда,
Но тот вовек не будет мудрым, кто не вложит
В тиши рождённой мудрости туда.
Трудиться и стяжать святое вдохновенье,
Что здесь, что рядом...

Что мне делать теперь я не знаю
Ты мне сердце снова разбил
Я помочь тебе так желаю
Только помощь меня тяготит.

Что сказать, что ответить тебе мне
Я не знаю как все пережить
Я любила, но чувств больше нету
Ты во мне все их убил.

Просто бросить, забыть и не помнить
Я хотела б так извини
Но сама я увы не сумею
И прошу я тебя отпусти.

Слова мои свернулись в трубочку -
Я извлекаю странный звук
Сквозь эту тоненькую дудочку
При помощи ума и рук.

И удивить вас превращением -
Задача право не проста.
Наполнить музыку значением -
Искусство больше ремесла!

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...