Положение

Когда-нибудь приеду
я в Париж,
чтоб напиться там до
положенья риз....
И оглядевшись вкруг
от счастия дать дуба! -

Да, вот беда! -
Не даст мне сделать этого -
скаредна голуба!

На болоте топком, далеко от города.
В сапогах резиновых, ягоду сбирай:
благостны доходы, от той самой ягоды,
что растет на топи, где кикимор рай.

На болоте топком, скатерть из брусники
Тяжело сбирается в положеньи «Ай».
Сыро, хладно лешему. Зорки вурдалаки.
Плачет близ кикимора: «Ягоду отдай».
В самом топком месте – мухоморов маки,
Для нечистой силы вкусный расстегай.

Любая живность рвется к свету,
На свет летит, плывет, ползет.
Мрак черный, мёртвый леденящий
Живому жизни не дает.

Природа в каждой нашей клетке,
Живое всё подвластно ей,
Всем управляет силой тонкой
И этой силы нет важней.

В балансе жизненных вибраций
Энергий зря не раздаёт,
Меняя формы, развиваясь,
Ничто напрасно не растет.

Для нас умышленно укрыта
Задача нашего пути,
По общей мерке не возможно
Сваё пристанище найти.

Своих достойны положений
Мы только...

В природе страх – одно из правил,
Не кончить вид в чужих зубах.
Оно для жизни не разумных,
Зачем же нам животный страх?

Внушать его или бояться –
Для грубой силы идеал.
Нет! Страх не нужен человеку,
Страх нужен тем, кто им не стал.

Страх может очень эффективно
Ретивый гнев держать в уздах,
от неразумных побуждений
Порой удерживает страх.

Трясёт ценизма лихорадка
Умом недюжинных молодцов,
Он там, где мудрости нехватка,
Страх – средство сдерживать глупцов...

В доме уютном, в горшке керамическом
Роза взростала прекрасным цветком.
Всё есть с избытком.
В тепле электрическом
И не мечтала она о другом.

Ей не хотелось замены привычного.
Только однажды: весенней порой,
Вынесли розу из мира тепличного
И посадили на грядке сырой.

Неженке это совсем не понравилось:
Ей бы и дальше под лампочкой жить.
И ненашутку она опечалилась –
Чаяла душу кому-то излить.

Полная слёз огляделась в тревоге
И подалась изумлённо вперёд:
Там, средь асфальта...

Дыхание дождей на бренном полуслове
Ронялось в лужи снов, в вуали отражений…
Ритм неизбежности – печатию – роднил по крови
Пропавших без вести, попавших в положенье.

Нащупать в темноте твое неуловимое лицо
Мне не удастся,– проиграл я душу в прятки.
Горька луна меж черных губ – щипцов.
Зыбь – ощущенье мира,– валко, шатко…

Зачем я пер сюда так долго – уж не помню.
Мутит мозги вразнос и пузырится полночь.
Отхлынули все мысли, словно с мола волны…
Вон кошелек у пьяного крадет ворюга...

Лестница в небо...
Начало - рожденье.
И началось возрастное движенье.
Ладно бы вверх...
Ведь стремлюсь к улучшенью...
Только возможны еще положенья.
Легким скольженьем по горизонтали
Буду осваивать близкие дали...
Или вдруг лестница станет обрывом -
Падаю,
Дно,
Умоляя с надрывом,
Чтоб уж не низко совсем оказалось,
Чтобы и время подняться осталось...

Каждый годами...
Ступень за ступенью...
Легким движеньем...
Слабою тенью...
Кто как сумеет подьем совершает.
А вот какой...

То что ты называешь любовью
Для тебя утешительней быта
От разлук ослеплённая болью
Знаю то что тобой не забыта
И в беспечности ласковой ночи
Не тобой, а другим упиваюсь
Сколько времени,больше нет мочи
Перед ним я в бесчувствии каюсь
Никогда и никак ты не будешь
Безраздельно моим без остатка
Лишь её и дороги ты любишь
Я же бонус как шоколадка
Ты не знаешь что с каждой строчкой
Обречённость свою ощущаю
Но поставить сама точку
Не решусь не сумею прощаю
И мирюсь со своим положеньем...

Нету выходов в темноте,
что при свете видны, и те
затянул лабиринт полумрака,
примерещится тут загадка.

Нету слов, их растаяло эхо,
поглотилось старыми стенами,
в этом доме, забытом успехом,
всё засыпала пыль, нетленными

не судьба быть ни книгам, ни людям,
всем им выпал положенный срок,
этот кров был когда-то уютен,
нынче в дужках темнеет замок.

От кого и зачем защищает?
Робкий шорох забытых времен
по паркету со скрипом ступает,
вдоль портретов...

Написал автор толстую книгу.
Было много в ней грамотных слов,
Были логики горные пики,
Аргументов таинственный ров
И сюжет – драмы смесь с детективом,
С философским трактатом и с пивом
И от оперы тоже чуть-чуть.
Чтоб читатель не смог с ней не уснуть,
Наблюдая за неторопливым,
Заторможенным действием, суть
Всех ста глав находилась в концовке.

Он трудился и денно и нощно.
Уставала печатать рука
И тогда он цитировал точно
Кнопкой мыши былые века.
Цель работы – объемы и сроки
И как...