Поэзия любимой

Я к вам пишу случайно; право
Не знаю как и для чего.
Я потерял уж это право.
И что скажу вам?— ничего!
Что помню вас?— но, Боже правый,
Вы это знаете давно;
И вам, конечно, все равно.

И знать вам также нету нужды,
Где я? что я? в какой глуши?
Душою мы друг другу чужды,
Да вряд ли есть родство души.
Страницы прошлого читая,
Их по порядку разбирая
Теперь остынувшим умом,
Разуверяюсь я во всем.
Смешно же сердцем лицемерить
Перед собою столько лет;
Добро б еще морочить свет!
Да и...

Любимая, чудесная
С задоринкой в глазах.
На годик повзрослевшая
Сияешь ты в лучах.

Всё та же миловидная
Прекрасней в мире нет.
Дарить мне будешь радость
Бесспорно много лет.

Ты словно лучик света
Ласкаешь душу мне.
Любви моей творение
Ты в каждом моём дне.

Милейшее создание
От Высшего Царя.
Живи для созидания
Ты плоть и кровь моя.

Валерий Куроленко.

Поэты русские,
друг друга мы браним —
Парнас российский дрязгами засеян.
но все мы чем-то связаны одним:
любой из нас хоть чуточку Есенин.
И я — Есенин,
но совсем иной.
В колхозе от рожденья конь мой розовый.
Я, как Россия, более суров,
и, как Россия, менее березовый.
Есенин, милый,
изменилась Русь!
но сетовать, по-моему, напрасно,
и говорить, что к лучшему,—
боюсь,
ну а сказать, что к худшему,—
опасно...
Какие стройки,
спутники в стране!
Но потеряли мы
в пути неровном...

Бежала,
как по воздуху.
С лицом,
как май, заплаканным.
И пляшущие волосы
казались рыжим пламенем.
И только дыма не было,
но шла волна горячая...
Она бежала —
нежная,
открытая,
парящая!
Звенела,
будто денежка,
сама себя нашедшая...
Не сознавая,
девочка
бежала в званье женщины.
Так убегают узники.
Летят в метро болельщики.
И был бюстгальтер узенький,
как финишная ленточка.


Роберт Рождественский. Избранное.
Всемирная библиотека поэзии.
Ростов-на-Дону, "Феникс", 1997...

Любимый, Александр Сергеич!
Я знаю, Вы уже в пути.
Но я хотел -
предостеречь Вас…
Отговорить Вас – к нам идти!…


Здесь горькие дожди дождятся…
Здесь тонет средь дерьма весло…

Но Вы намерены – рождаться.
И это полное верзо.


Не приведи Господь
Вам снова
через сто лет шагнуть домой!…
Из Вашего тридцать седьмого:
в чудовищный 37-й…


Он, этот год – поныне длится
крещеных семьдесят пять лет…

Поверьте: плаха – не пылится.
Там свежий срез…
Там алый след…


Mon cher...

Любимый клоун детворы,
Собрав лучи в корзинку,
Уехал из родной страны,
Но сердца половинку
Отдал советской ребятне.
Не может клоун в тишине
Сидеть без выступлений.
Ему овации нужней,
Он снова на арене.
Ганс в ярко-желтом парике
И черно-белом кепи
Несет всем солнышко в руке.
Печали так нелепы.
И как всегда, кружится луч.
Ребячьих глаз не счесть.
Но явно слышится ему:
-Олег Попов, я здесь!
Нормальный русский человек,
Глаза слезой заплыли.
Он знает, доживая век,
Нет дома без...

Дверь в писательскую лавку
Звон серебряного века.
За порогом листья, травка,
И особый запах…стеком,
Машет Муза на Пегаса,
На компанию Поэтов.
Все по полкам и по классам,
Впереди угодный свету
В дорогущем переплёте,
В коже, профиль на обложке
Капитан, герой на флоте
И абрек с кривой дорожки
Всем на зависть и на диво.
А за ним по интересам,
И Поэзия, ОГНИВО…
Хоть ПОДВЯЖУТ, КАК довесок

Летнее утро умылось росою;
День ожидался погожим весьма.
Тёплые солнца лучи полосою
Грели деревья, траву и дома.

Чудной тропою я шёл, восхищённо
Преображённым внимая местам,
Милой природой любуясь. Спокойно
Грудью вдыхался цветочный бальзам.

Взгляд мой коснулся природного чуда.
Был красоты это апофеоз:
На цветнике, с формой круглого блюда,
Будто пылала огнём клумба роз.

Белые с красным цветы и бутоны,
Листья с стеблями, их цвет бирюза,
В мир отражали цветные...

Распушились златистые нивы,
Солнца свет, лег на поля.
В горизонте красивых видов,
В суматохе ночи и дня.
***
Лишь пылает костер золотой
И в округе нет ни души.
И лишь голос природы знакомой
Говорит тебе смело "Пиши".
***
Вот уж солнцу уйти захотелось,
Его свет сменился луной.
Но домой все равно не тянет,
Лишь поэзия не спит под луной.
***
Ну уже наступает утро,
Тебя не было ровно сутки.
Всё равно ты готов уделить,
Красоте, своей жизни минутки

Не дарите мне рай.
Я пожил в небесах.
И отшельником жил.
И оравой.

Я пришел в кровь и плоть —
ЧТОБ ДРУЗЕЙ НЕ БРОСАТЬ…
чтоб с любимой
мять грешные травы…


Я построил свой дом.
Я взял имя – Адам.
И в назначенный мне
час особый
Млечный Путь
вместе с млечным кюветом отдам
за капризы
и детские сопли.


Баламутье огней!…
Перекресток эпох!…
Не беда. Перемелем в повидло.
Только б делать
семейный счастливейший вдох…
И семейный
счастливейший выдох…


Пусть средь...