Подобье

Не вечно всё в спиральном завитке,
И наша жизнь всего один лишь миг,
В бурлящей, горной времени реке,
Текущей к океану напрямик.

Мы видим возрождения расцвет,
В восстановлении застоя,
После заката тьма, потом--рассвет,
С приходом сил и перекроя.

Пусть симулятор снова создаёт,
Подобие для подражания,
Он миру только видимость даёт,
Что в ложном представлении сознания.

Он имитатор слова для притворства,
Игру затеял в рассуждениях,
Среди участников противоборства,
Подбор иллюзий...

Третий поход на Русь, “крестовый”…
04.08.2020

Поэма,
из серии “Душевные сны”.

*

Я засыпал под звуки Гимна,
Уже вне Моря Бытия
Под обновлённым Триколором
В Новомосковском регионе,
Теплом, согревшая меня,
Постели люкс! Рядом – Жена,
Храпит как Женщина, дородная…

Озвучен заново – Второй,
Страны моей, а мне обидно,
Что Гимн не принят властью мой,
Написанный на конкурс, видно,
Что с Михалковским текстом, Гой –
Не конкурент, по-русски писанный…
Который я отправил выстрелом...

***
Пожалуй, Богу Всемогущему,
Владыке и Создателю
бесчисленных миров,

нужны достойные помощники
в Его великом Деле,
а не армия рабов!


***
Где буква заслоняет дух,
а звон металла заглушает лепты
искренних сердечных приношений,

там вера словно задыхается
под гнётом удушающих её
уродливых нагромождений.


***
Человеку,
памятуя о себе как доме Божьем
и потенциально – Боге,

вычищая, украшая храм души,
сорить тем более не подобает
на его пороге!


***
Задуматься...

В курятнике переполох и спор,
поднялся шум и не на шутку,
Решили начинать опять сыр-бор,
Из-за проблемы-прибаутки.

Вначале курица одна снесла,
Яйцо и родилась загадка,
Которая по миру разнеслась,
Все ищут, где её отгадка.

В курятнике те куры наверху,
Решили нижних опровергнуть,
И слово молвить дали петуху,
Который выступление извергнул:

-Проблема не во всём проста,
Она для всех неразрешимая,
Любая курица явилась из яйца,
Которое снесла другая.

Наука сей проблемы не решит...

У Дарвина заговорила обезьяна,
И речь её вполне вменяема была,
Слова достаточно научны, без изъяна,
У Чарльза разом закружилась голова.

Сперва решил он, что у его крыши,
Возникла чёрная, широкая дыра,
Однажды слышал, шёпот подопечной мыши,
Когда бутылку с виски осушил до дна.

А тут в процессе опытов ни даже капли,
С утра не пил, куска не положил в свой рот,
Тогда он обратился к обезьяне храбро,
Мол, как такой с ней получился оборот.

В ответ мартышка, скорчив рожу, хохотала...

Сейчас я расскажу про снежную субботу.
Я поднялась легко - последний страх исчез.
Я сыну улыбаюсь, я села за работу,
И виден из окна за снегопадом лес.
Пластинка у соседей - подобие привета.
Я краешком сознанья мелодию ловлю.
И смотрят на меня знакомых два портрета -
Поэт и поэтесса. Я их стихи люблю.
Субботний снегопад спокоен и безбрежен,
И елка за окном похожа на свечу,
И тот, кто мной любим, прекрасен и безгрешен.
Я больше ничего от жизни не хочу.

Весь жизни век разбит, расписан по часам и по минутам. –
А потому не подобает без движения стоять
На месте нам, чтоб ритма заданного их не утерять,
Не дать вкруг ног обвиться сонной лени путам,
Душою вдруг не оробеть, не оплестись сомнений спрутом,
В смущении ни перед чем не отступать... –
Но день за днём только уверенней ещё вперёд шагать
Расчерченным, самой Судьбою предначертанным маршрутом!

Яков Есепкин

Палимпсесты

Камерное молчание

Второй фрагмент

Пудры тусклые, локоны дев
И нафабренных ведьм перманенты,
Се пиры, их ли с неб оглядев,
Расточат ангелки диаменты.

Шелк совьется, лакеи уснут,
Станут мертвые плакать царевны,
И юродные к окнам прильнут
Венцианским, сех муки испевны.

Нас оплачут хотя бы во снах
Злые феи музык, где лепиры
Сеней райских тлеют в пламенах,
Озлачавших всенощные пиры.

Тринадцатый фрагмент

Ангел неба, летай высоко,
Отхлебнем...

Бог не в невзгодах и не в молве.
Ему все ведомо и счастье и страданье
Так помнить нужно нам что мы святыми созданы
По образу подобию для Бога, Богом
Для созидания

Подумать, что всего важнее
Ведь за грехи мы платим муками и болью
А добрыми делами заслуги обретаем
Так для того ль мы рождены?
Для мира ли, иль для войны?

(с) Илья Арсентьев

И в странствах дня,
И в думах ночи,
Знобит метание меня:
«Ты тот, кто посрамил свой очерк,
Кантана дней, ты боль моя».

Как струны вольности порочны,
Ликуют подолгу о нём.
Они воскрикнут с одиночья,
Сзывая морости нарочно,
В улыбке с дьявольским лицом.

Имелись те, кого желал ты,
Кого увидев мог обнять.
У всех занятные таланты,
Ты был таким, им всем подстать.
Любимых мог ты созедать.

Но нет: продолжить всё то действо,
Купаньям в солнечных сердцах,
Ты предпочёл создать...