По-людски

В позолоте лживых истин
мнит судьба,
как кредитор,
бросить нищего артиста
на людской потешный торг.

Царствуй, шут,
под звон бокалов!
Зайцем в пляс
под вой волков!
Моцарт в шуме
карнавала
ловит ритм
колоколов.

Смех в каморке
Модильяни,
льются краски и
вино,
проститутка -
на
диване,
в вечность смотрит,
как в окно.

Откровением молитвы
сходит дух Пречистой Девы
в партитуры и палитры
двух печальных Амадеев.

Жизнь твою читаю,
перечитываю,
все твои печали
пересчитываю,
все твои счастливые улыбки,
все ошибки,
всех измен улики...
За тобой,
не жалуясь, не сетуя
всюду следую
по белу свету я,
по небесным и земным
маршрутам,
по годам твоим
и по минутам...
Ничего я о тебе не знаю!
Разве лес -
прогалина лесная?
Разве море-
только ширь морская?
Разве сердце-
только жизнь людская?

Наша душонка - испарина крови. Именно так, быть не может иначе.
В мире нет чувства хуже любови, впрочем, сама она мало что значит.
Ты смысл жизни давно потеряла. Сущность тебя ржавым лезвием режет.
Мухою в липкой висишь паутине. Хочешь спастись, только дно тебя держит.
Старые мысли оставят обиду, новые мысли родят нам страданья.
Каждый построит себе пирамиду, не находя в остальных пониманья.
Дно поглотилро тебя с головою. Здесь растворяется всё, даже память.
Здесь, чтобы выжить, ты...

Принцесса на горошине,
Мне руку протяни —
Все люди спят хорошие,
Не спим лишь мы одни.

Ты, видно, так приучена —
И малость замечать…
Но ею ли измучена,
Ты ночь не можешь спать?

Людской бедой непрошеной
Больна ты, как своей…
Принцессой на горошине
Слывёшь ты меж людей.

Иным твой нрав не нравится
У них свои дела!
Смеются над красавицей:
Опять, мол, не спала?

А то, чем ты встревожена,
Не принято в расчёт.
Принцессы на горошине
Теперь наперечёт.

Босая, в рваном...

Полынь - трава. Трава полынь.
Прошу я сердце : "Не остынь".
Прошу я сердце: "Ровно бейся,
Над бедами не плачь, а смейся".

Я говорю, а сердце стонет,
Колючий ветер беды гонит.
Ведь мы живём, как на войне,
На нашей русской стороне.

Война – войной, но нет войны,
А гибнут родины сыны.
Их поглотила зла пучина,
И жизнь их гаснет, как лучина.

И снова боль, и мать рыдает.
Над сыном голову склоняет.
Он родился в жестокий век,
Где человек - не человек.

Здесь трудно жить, любить и...

Дух любви, рождённый Словом,
как увечный Прометей,
крепко-накрепко закован
в бытие людских страстей.
Алчный зверь терзает разум
в ужасающей ночи:
может жизнь окончить разом,
чем в согбенности влачить?!
В горсти праха скрыться?
Или,
верой сокрушив гранит,
вопреки телесной силе
во Вселенной воспарить?!

Кто любит море,а кто - сушу,
Кто глубь земли иль небеса,
А я люблю - людскую душу

И ее красок чудеса!-

И ширь морей,и твердость суши,
И глубь земли,и высь небес -
Все,что сравнимо с миром лучшим
Вобрал веками Человек.
Весь мир,да что там мир!-планеты,
Хоть все Вселенные- давай!
Он все воспримет,как сонеты -

Души его безбрежен край!

Напоминаньем душу теребя
о ласковом прекрасном слове Божьем,
я мысли зарифмую, как стреножу,
и стих свой посвящаю для Тебя.

Я так хочу назвать Тебя на Вы,
но фамильярность мне вошла в привычку,
и почему же от других в отличку
вдруг лезу с уважением - увы...

Не буду, лучше я к Тебе как все,
но я надеюсь, что Ты вложишь песни
мне в сердце красивее и прелестней,
чем сочиняют их другие - ВСЕ.

Я с помощью Твоей слагаю их,
Ты прославленья всячески достоин,
ведь Ты воссядешь...

Багрово-жёлтое пятно :
Лист — словно символ увядания.
Ему так свыше суждено :
Жизнь — лето, осень — с ней прощание.

Их ветром собирает в кучу :
Отжившие, завядшие листы.
Нас так же, вместе сгонит случай:
Не любят люди пустоты.

Людские жизни словно лето,
Лист жёлтый — в Никуда билет.
Кто не дарил тепла и света,
Напрасно ждёт любви в ответ.

Как символ жизни, по весне,
На ветках почки набухали.
А нынче осень даст листве,
Багрово-жёлтый цвет печали.

Лист жёлтый — символ...

Дом предназначен к сносу.
Доживают
В нём до поры последние жильцы.
Они сегодня Новый год встречают…
Покряхтывают дряхлые венцы.

И на чердак, где лунный свет зелёный,
Где под оконцем снега полоса,
Весь вечер долетают приглушённо
То музыка, то смех, то голоса.

Их слышит,
чтоб согреться, в шёрстку дышит
Взъерошенный и смутный домовой.
Сидит под ржавой и дырявой крышей
За чёрною трубою дымовой.

Он помнит всех, кто в этом доме умер,
Он всех живых любить бы вечно мог…
Но кто о...