Плоть

Заполнив тьму блистающим эфиром,
В шесть дней творенья совершив дела,
Уже тогда Ты властвовал над миром,
Когда Земля землёю не была.

Никто на всей Земле необозримой
Любовию Твоей не обойдён.
И даже Твой завистник одержимый
Был светоносным ангелом рождён.(1)

Явясь из мрака голою пустыней,
Земля эдемским садом расцвела.
Но зависть, порождённая гордыней,
На род людской проклятье навлекла.

Доныне наши беды и страданья –
Последствия Адамовой вины.
Мы страждем не по Божьему желанью...

Любовь
Как новь-
Нетленна

Любовь-
И вновь
Ты в пленах

Любовь-
И дух
Твой, в вечность

Любовь
И вдруг-
Извечность

Любовь –
Эмоции?
Конечно

Любовь
И разум-
Это Вечность

Любовь
И кровь-
Едины

Любовь
И плоть-
Взаимны

Любовь
И Феникс-
Вечны

Любовь
И семя-
Встречны

Любовь-
И хлад
И пламень

Любовь-
Расплавит
Камень

Любовь-
И лёд
Сердец

Любовь-
И жизнь
Вконец

Любовь
Подарит
Жизни

Любовь
Убьёт-
И...

Любимая, чудесная
С задоринкой в глазах.
На годик повзрослевшая
Сияешь ты в лучах.

Всё та же миловидная
Прекрасней в мире нет.
Дарить мне будешь радость
Бесспорно много лет.

Ты словно лучик света
Ласкаешь душу мне.
Любви моей творение
Ты в каждом моём дне.

Милейшее создание
От Высшего Царя.
Живи для созидания
Ты плоть и кровь моя.

Валерий Куроленко.

Назовёшь меня
по имени -
в мириадах звёзд
откликнусь,
человечески наивно
в бездну огненную
кинусь.
На мгновение
жар объятия,
плоть -
сгорающее платье,
соль любви -
в скрещении глаз
писк младенческий:
"Есмь Аз!"

Я, злой матёрый волк, прошёл огни и воды,
Вот только медных труб мне не было дано.
Вовек не угадать сердец людских погоды,
Любить иль не любить – сегодня всё равно.

Неистовы стихи гонимого поэта,
Которого силком загнать стремятся в клеть.
Отточенная сталь разящего куплета
Пусть пробивает плоть трепещущих сердец.

Никто не укротит мой дух, бунтарски-юный,
Безсильна клевета сковать огонь мечты.
И воспоют души натянутые струны
Торжественный триумф Добра и Красоты.

Голодному – петля...

На карте земной, разноцветной узорчатой скатерти,
Не сыщется место, где бедных не слышится плач.
С времён стародавних прописана Правда на паперти,
А слуг её верных кромсает на плахе палач.

Прикрыв преступленья в церквах показными поклонами,
Что в шмотках заморских, что в ризах священных – одно,
Бесовская рать исчисляет себя миллионами,
Хоть есть у них сердце, но зренья оно лишено.

Клевретам Вранья вся забота – умножить количество
Гнилых ассигнаций в распухшей пиявке-казне...

Куст розы чайной вспоминаю
В моем саду, и наполняет
Тот аромат цветов прекрасных
Всю суть мою и плоть мою.
В глаза той девочке смотрю,
Что розу мне напоминает.
И вижу замысел Творца
В гармонии ее лица,
В глазах я вижу синеву
И свет Души, я в них тону…
Я в них тону ,и прозреваю,
И руки к девочке тяну:
«Дитя, тебя не обману:
Ты – это я! Я – это ты!
Не предадим Его Мечты!»

Свечи зажег закат, воскурил фиолетовый сумрак, выпал влагой травы.
Слово застыло розой, взгляд пропитался лавандой, мятным туманом распался.
Слышишь, границ больше нет, воздуха стены разбились
О лунно-медный рожок,
Вскрыли железным безмолвием мир
Под бронзовым небом разлитый объемом
Бесконечно больших величин.
И порох хлебов взорвался молитвой,
И кровь заискрилась
Алмазным ручьем в бутоне вечерней свечи,
И колокол звезд разнесся серебряным звоном
По черно-белым оврагам и снам кочевым...

Не ляжет мне на плечи ночь,
когда б того она хотела,
и душу я не дам волочь,
по камням лунного предела.
Вцеплюсь руками в тверди плоть,
покорно стану ждать забвенья,
покуда света нити вновь
вонзаться будут в моё тело.
И возглас мой лишь Ты услышишь,
Мои стенанья и слова,
и лик твой тонкий и печальный
затопит нежности слеза.

Смотри: беременна душою плоть бокала,
Как если б лилия чревата розой стала,
Нет, это пригоршня текучего огня
В утробе ясного, как горный ключ, кристалла.