Плита

Так по веленью фараона
Иосиф среди лучших мест
Селил родню, всем дал талоны
На пропитанье и проезд,

Других не хуже дабы жили,
В стране, где каждый третий мент,
Митинговать не выходили,
Как ущемлённый элемент.

Всё, что для жизни важным было,
Царь приказал в Гесем свести:
Особо чистоплотным - мыла,
Нарядов тем, кто трансвестит.

Для египтян считался мерзость
Уклад семитов родовой,
Но каждый мог из стада резво
Барашка умыкнуть домой.

Им было краденое мясо
Не стыдно жарить...

Иду по кладбищу, ступая осторожно.
Таинственно и тихо грусть в душе.
С тревогой думаю, что это невозможно,
Что ты придёшь вот-вот, спешишь уже.

Но нет. Душою вижу среди плит
могильных
Тебя на камне, розы по краям.
А над тобою ангел божий, страж
всесильных,
Читает жизнь суровую по дням.

Тепло по кладбищу блуждает в чёрном
лето.
От ветра у венков по листьям дрожь.
Мне кажется, ты тень от алого рассвета.
Но снова в мир, как Боженька, придёшь.

Нет. Не забыть тот взгляд, твой...

Какой чудесный солнечный денёк!
Весенний праздник веселит нам душу.
Вот, жаль, мужчинам только невдомёк
Зачем уклад всей жизни их нарушен?

В постельку кофе надобно жене,
И для неё яичница с бифштексом,
Воздушный торт с прослойкой пралине,
Ну, или чай с лимончиком и кексом.

Потом по списку магазин, базар,
И сумки неподъёмные с поклажей.
А жёнушка вошла уже в азарт:
Помочь сварить обед не хочет даже!

Уборка, стирка, пляска у плиты,
С детьми прогулка, штопка и посуда…
- Сегодня...

Однажды, на заре угрюмой
В ворота кто-то постучал.
Как помню, я тогда подумал
О тех, кто бродит по ночам.
Открыл. Монах был на пороге,
Крестом приветствовал меня,
Он после длительной дороги,
Без сумки, посоха, коня...
Вздохнул устало, сел у печки,
Затеял длинный разговор:
«Я с детства Господом отмечен,
А враг коварен и хитёр!
Я по пятам его упрямо
Иду и не считаю дни...
Болота, топи, лужи, ямы,
Леса, поля, озёра, пни...»

Мне показалось — старец бредит,
И, с недоверием в...

Это кварталы гетто,
Прага, о Прага, Тише...
Горя ли больше нету...
Жизнь ли ушла в песок...
Ночью скрипят ступени,
Ночью накроют крыши
Души накроют крыши
Крыльями воронья....
"..Ржавую сковородку
Что ж ты купить не хочешь,
или коралл - сердечко,
что надевала, вспомни,
часто любовь твоя..."
Тише, о Прага, Тише...

Лунный свет на моей постели,
Простыню он не сдернет, нет,
Но ложится плитой этот свет,
Накрывает собой колыбели...
Тяжесть то ли событий и лет,
Тех что в памяти тихо...

Оставленный в стенах сомненья вещий глас,
Как колокол церковный бьёт над головой.
И сам ли потерял себя на час
Иль в вечности бредёшь угрюмый, как изгой?

Твои следы остались на траве,
Взошедшей в светлый миг, окрашенный росой,
Твои старания лежат в сырой земле,
А время забирает их с собой.

Наверное, ты думаешь, что жизнь
Есть надпись духа сильного на мраморной плите.
Но дух стремится рьяно только ввысь,
А что внизу – то грязь на прачечном белье.

Конечно, твои силы веру подадут...

Откройся мне
И разбужу тебя плачем священного леса.
Сыграй со мной
Симфонию нот золотых на плитах горного сна.
Вбирай мой покой,
Навеянный черной полночной пьесой.
Я знаю с тобой
Одно лишь слово, поднятое морем со дна –
Любовь.

Веди мою руку
По вечным пристанищам лунных колосьев.
Сжимай мое сердце,
Оно бьется в такт небесной сети дождя.
Я птицей совьюсь.
Я буду с тобой разбивать хрустальные звезды
Под ноги, ведущие
Тропами света, дорогами, что лежат
В наслаждение мира...

Вдыхая сливки дождя, смахивающего пыль с высушенных
ресниц деревьев, отдающего музыкой железнодорожных веток,
льющего хрустальный блюз в родниковые ладони,
я смотрел, как меняется небо, как тянутся непослушные,
но прекрасные заросли облаков, как пустеет уличный спектр
в одиночестве тротуаров и в прохладе полдневной тонет
телосложение каменных плит. Город вынес водой
старый хлам и мне виделись парков кудрявые тропы,
ключевая сосновая тишь, пруда пестрая зелень.
Я когда-то носил цветы...

На фотографию мою
Я не без горечи смотрю.

Гляжу едва ли не со страхом.
Ужель я скоро стану прахом?

И над моей могилой кто-то
К плите приладит это фото.

Ужели окажусь вдруг я
Аж за границей бытия?
28 мая 2010 г.

По дорожкам засыпанных снегом
По аллеям бетонных плит.
Неизвестным я шёл поэтом
Но известными лицами "бит".

Снег бесшумно кружился и падал
Свет фонарный едва освещал.
Серебристую гладь покрывала
Снег которой следы укрывал.

На душе полыни осадок
Нарастающий "нана" прогресс.
Привёл письмена в упадок
К поэту пропал интерес.

По кругу планеты летят
Стрелки бегут по кругу.
В основе, круги лежат
Поэту пожмут ещё руку.