Пленить

Месяц вышел из плена
дождевых облаков.
Море тем по колено,
кто с ним спорить готов.
Нет зимы без морозов,
нет любви без тревог,
Если в голосе слёзы,
то на сердце замок.

Ночь ложится на плечи,
время смотрит в окно.
Неожиданность встречи
будет только в кино.
Ветер очень настойчив,
но захлопнута дверь.
Неразборчивый почерк,
не уверен - проверь.

То, что было однажды,
повторится едва ль.
Для себя стал отважным –
до отказа педаль.
Повод завтра напиться...

Моя душа находится в плену.
Она заключена в мое же тело.
Я ощущаю на себе вину,
Ведь я же знаю, как она хотела:
Скорее сбросить груз земных оков,
Не распылять себя на искушения,
Не пить вино, не слушать дураков,
Не находить в распутстве утешения.
Ей надоело видеть чью-то боль,
Она себе жить праведно решила,
А тело тут играло свою роль-
Оно, так как могло, так и грешило.
Конечно же, я чувствую вину,
И тут нет никакого оправдания,
В распутном теле я держу в плену
Такое непорочное...

Мы живём в плену своих обманов,
Посвящая жизнь их миражам.
Верим правде только своих взглядов,
Видим всё таким, как нужно нам.

И у всех своя модель Вселенной,
И у всех свой центр координат.
Он для них, в их тела плоти бренной,
Из неё, они на всё глядят.

Данность приняв времени-пространства,
Мы бежим в них к радости теплу.
Ну а чтобы в них не потеряться,
Мы их мер, придумали шкалу.

Только как и мы несовершенна,
Мера, что придумана умом.
И поверив им, мы мерок пленом,
Ум...

Он был растерян
и избит,
но, слава Богу,
не расстрелян...
На вид...
Обычный был на вид
крестьянин ближнего сопэли*.
Мы говорили о войне -
об этой странной и проклятой...
О том, как страшно на броне
сидеть, осколками помятой,
когда несется бэтээр
по бездорожью у Гумисты,
и командир, от страха сер,
орет оглохшему радисту:
ну, шэни дэда**, вызывай...
да вызывай же минометы!..
А впереди - ворота в рай,
куда ушло уже полроты...
А впереди - огонь и дым...

Ты пригласил меня на чай, и все проблемы исчезли в миг в небытие.
И стала талия стройнее, глаза игривей, во мне вдруг изменилось все.

Приличия заборы пали в моей пылающей душе
И я опять спать не могу, и я опять мечтаю о тебе.

Мечтам роиться мешает тело, и вздыбившейся грудью убивая сон,
Оно томится и тает низом, пульс верхних бьется с нижним в унисон.

Я так хочу - в висках до звона, тебя любого,
ТОЛЬКО БЫ ТЕБЯ
Пусть даже если это потеря есть всего святого –
Я ВСЕ РАВНО ХОЧУ ТЕБЯ

Сначала звучала симфония страсти,
И пламя в душе до утра трепетало.
Потом вы остались у вальса во власти,
Сам Штраус играл вам немного устало.
И все наблюдал он, как пары кружились,
И падали странные тени на лица.
Кому-то твердил он :»И эти влюбились»
Но сколько тот вальс легкокрылый продлиться.

И легкое танго внезапно сменило,
Хотелось стереть ироничность улыбки.
Она обнажалась, пылала, шутила,
А он уносился по почве по зыбкой.
И странно любовь исказилась до срока,
И дико...

И чтобы пыл властителя умерить,
и прекратить и ярость, и сраженье
Должна в себя сначала ты поверить,
потом в него, и этот свет ученья.

И сказки вязь, она еще витала,
над городом, над миром, и над ним
И где-то там забытая сияла
его звезда: - И вместе мы сгорим.

Ты говорила, он внимал устало,
что сказка, лишь сплетенные слова.
И как душа во мраке трепетала,
и как была прекрасна и жива

Ты в эти ночи, стать могла любая
для вас последней, но в тиши луна
Опять твои сомненья...

Смотрю в окно на белую тоску,
Земля и небо цвета одного,
С печалью в сердце я иду ко дну
И большего мне в жизни не дано.

Тошнит от животного страха,
От тела гниющих частей
И, от того, что с размаху
Не стало твоих друзей.

Казалось бы, что такого:
Живи, иль о смерти моли -
Когда тебя, как живого,
Забыли забрать с Земли!

Когда не осталось места
Для боли на плоти твоей.
И юный ещё, невестой
Ты смерть называешь своей.

И жаждя её днём и ночью,
Ты так восхищаешься ей,
Что, только её одну хочешь
И, думаешь только о ней!

Вечность пульсирует тихо секундною стрелкою,
Вторят энергии сердца вселенской абстракции,
Кажутся мысли шальные дешёвой подделкою,
Будто нуждаются срочно в небесной редакции…

Их перебрать, вылить чашу, наполнить всё заново
Свежестью ветра, листвой яркой болдинской осени,
Толикой счастья, простого, земного, желанного,
Что в сложном паззле небес именуется просинью.

Всё это в сердце впустить и оставить надолго там
Каждый момент, что дарил мне любви ощущения,
Чтобы в час зимний...