Пелена

печаль моя - моё богтства
тобой пленЁн и осуждЁн
навеки отдан к тебе в рабства
и лишь тобой освабождЁн

печаль моя - моё проклятье
спасаеш ты меня года
тем что учиш видить бложенное сщастье
там где другим видитса пустота

печаль моя моё мгновенье
в длиною в какуюто судьбу
ты превротьила в стремленье
ростопить вечную мерзлоту


печаль моя моё затменье
мая ночная пелена
ах видит сердце в тебе спасенье
и в вере быть можт спосётса и душа

В пелене дождя,
На закате дня,
Домой спеша,
Встретила тебя.
Замерла душа,
Стояла чуть жива,
Кружилась голова.
- Привет,как дела?
Столько лет прошло,
Время утекло,
Как в немом кино.
- У меня семья давно.
Доля не легка,
Любить паренька
Со школьного звонка.
- Ну,тогда пока.
Не встречу я тебя
Больше никогда.
Снова как всегда.
- Ну,пока тогда...

Сигаретного дыма пелена,
И сквозь него алеющий рассвет.
Всю ночь тебя я прождала,
В прихожей долго горел свет.
Любовь предал ты уходя,
А я всё верила вернёшься.
И дом чужой стал без тебя,
И больше мне не улыбнёшься.
В последний раз встречаю я
Тебя, прешедшего под утро.
Мне будет трудно без тебя,
И будущее представляю смутно.
Ты для меня теперь чужой,
И до рассвета будешь вновь гулять.
И возвратишься в дом пустой,
И я уже не буду тебя ждать.
Я буду сердце по осколкам собирать.

Вы видите меня сильной, здоровой…
А внутри я очень больна.
Я не кажусь вам собакой дворовой,
А ведь я почти умерла…
Видите румянец алый?
В глазах наивности пелена?
Но за радужкой отблеск кровавый!
Это безумие - я поняла…
Я покажусь вам красивой,
Талантливой, светлой, живой…
Но я лишь кажусь вам всем милой,
Или тем, кто в душе слепой.
Внутри каждый первый гений!
Внутри каждый первый – герой!
Никто не потерпит прений,
Что он ни тот, ни другой.
Затылки почешут люди:
«Что вы...

Совсем не зная Вас, заочно влюблена...
От Ваших слов не мудрено такое
И, словно с глаз слетела пелена,
Душа и сердце лишены покоя...

О чём шептали в гулкой тишине
здесь переплёты толстых книг старинных?
О небесах столь ярких в вышине
и мраморе надтреснутом в каминной?
О лицах тех, кто ловкою рукой
изящной вязью расточал чернила,
в домах царил размеренный покой,
цвели сады с акацией, из ила
в фонтане старом — копии чудной
того, что правит царством в Риме
на свет являлись рыбки, и ручной
могла любая быть, но выходило
что золотых там нет, и, значит, загадать
желание — мечтать о невозможном...

Вы видели, как гавкает ребёнок?
Как он по-волчьи воет на луну?
Ведь жил в собачьей будке он с пелёнок.
Чью искупает, люди, он вину?
Девчушке подставляла сучка сиськи,
Вскормив её собачьим молоком,
Делилась с ней похлёбками из миски,
Зализывала ранки языком.
Мать, заливая в горло самогонку,
Без памяти валялась на полу.
Соседи оставались все в сторонке.
Девчушка, плача, пряталась в углу.
И в будке ей дала приют собака.
Зажили они вместе веселей.
И девочка переставала плакать,
Умом...

Лишь всего минуту назад
Ты был со мною рядом,
Но только отвела я взгляд –
Стоишь уже под звездопадом.

Небо плачет – это звезды,
Вот одна, а вон вторая.
Глаза заплачут – это слезы,
Вот одна, а вон вторая…

Третья, пятая,… десятая…
Застилает пелена…
Хоть весна опять нарядная,
А я стою одна…

Тихо, тихо… Слышишь?
Что-то в небе прогремело,
Ой, я слышу как ты дышишь…
Ты далеко – не дело!?!!!

Обернись… подойди…
Это я, твоя, родная!
Поцелуй и обними,
Дорога ведь прямая…

Ой...

ты хотела, я чтобы романтиком был,
и стихи написал я тебе.
Тридцать строф – все о том, как по морю я плыл,
жизнь свою вверив грозной Судьбе.

2
пена, брызги соленой воды,
ветер грудь распахнул парусов;
море просто не может быть морем без рыб,
без встречающихся островов.

3
первый остров меня буйством красок манил,
там был город из тысяч огней,
запах буйных цветов, страстных женщин, пьянил,
здесь любая могла стать моей.

4
но я бросил тот город, с причала отстал
и поплыл по...

Как Гауди, маэстро форм природных,
Леплю из света летнего июнь
Пред ритуальными кострами городского
сна.

Качает солнечный валун
тяжелый привкус духоты
по магистралям шумным,
И пелена
из лиц
встает перед глазами.

Ноздри, рты
глотают жадно пыль,
спеша насытить легкие полуденным
дыханием забот.

Картина
достойная и Дантевского Ада.
Вечерняя бравада
прохладных закоулков,
лишь оттянет раннего рассвета
окрик гулкий,
что раненную ночь на части рвет.

Когда леплю из света...