Печали

Нет начала и нет конца от порога до венца -
Есть бесконечное волнение в ожидании творца…

Нет квадрата и нет угла, площадь круга там дана,
Как безумное творение, что от вышнего станка...

Нет истока, нет и дна, тригонометрия одна -
И у ленивой биссектрисы траектория ушла…

Нет печали, нет добра в вечной формуле Ферма,
И у безрассудной аксиомы - априори суета…

Но - в круге вечности чета, что ахиллесова пята -
В любви жива сердечной, чтоб испить её до дна…

слышишь..голос звучит усталый..
еле слышно...едва-едва...
то тебе шелестят все травы...
не твоя...не твоя..не твоя..

а под ноги волнуясь..волны..
бьются..брызгами слёз раня..
тихо шепчут своим прибоем...
не твоя..не твоя..не твоя..

ветер..что прилетел из-за моря
(вот избитая фраза сия)!!!!
прорычал..печали не скроя...
не твоя..не твоя..не твоя..

под шуршанье колёс машины..
как ни жми ты на тормоза
взвизгнув..ноет карбюратор с шиной..
не твоя..не твоя..не твоя...

Страсти бессильны
В объятиях одиночества…
Четыре четверти печали.

Весенним тихим вечерком
(без всякой устали и печали),
Дуэт на лавочке - вдвоём,
мы звёзды в небе изучали.
С прохладным тихим ветерком
(в саду кусты дремали),
Прильнув к берёзе, мы втроём,
стихи в уме и написали.
Молодецким лепестком
(а на сердце уж поют свирели),
Берёза кроется ковром
и мы романс любви запели...

Город стольный, навеки строенный,
Великолепен как цветущий сад,
Уважения от рождения достойный,
Родная колыбель – мой Киев-град.

Не корился он врагам заклятым,
Мудро с доблестью и отвагой
Вознёсся миром православным,
Воспет народом, песней славной.

Меж искрящих златых куполов,
От живящей ауры святого храма,
Князьями и народом возведён -
Сей остов славянского начала.

Красавец Днепр с высоких круч,
Его кромку, солнца луч, ласкает,
Доказал - по-богатырски он могуч,
И верно...

В ту ночь почему-то все люди
ворочались долго без сна…
На небе, как капелька ртути,
дрожала от страха Луна.
Вокруг нее звезды кружились.
Выл ветер, пророча беду.
Тринадцать мужчин находились
в ту ночь в Гефсиманском саду.

Двенадцать из них крепко спали
под сенью олив вековых.
Тринадцатый с ликом печали
стоял чуть поодаль от них.
Глаза устремив в поднебесье,
он странную фразу шептал:
«Отец, не ищи меня. Здесь я.
Отец, до чего ж я устал!
Три года продлилось служенье,
и вот...

День августовский, зной, истома,
вода в реке – парное молоко.
Уютна тишина – ни стона,
ни шороха. Так, словно, далеко

дожди, осенние печали
мир поделиться радостью готов.
Стрекозы вьются над причалом.
Среди травы зеленой и цветов

лист желтый кажется нелепым,
как в волосах ребенка седина.
Но, август мчится в бабье лето…
Моя судьба с дождями сплетена.

Три порожние бутылки
Новосветовского брюта.
Симфонически в затылке –
Гул похмельного дебюта.

Под влиянием "шампани"
Вдруг причудится такое:
Буря бурная в стакане -
Оле в шторм попал, Лукойе.

Удивительные глазки-
Угольки со дна стакана.
Упоительные сказки
Говорящего дивана.

Парусиновые туфли,
На шнурках из крепдешина.
Нестоящая - на кухне,
Не стиральная машина.

Оголённые девицы,
В непристойно-смачных позах.
Не расшитые петлицы.
Не распущенные розы...

Я хочу подарить ночь
Любви и страсти,
Я хочу печали сжечь,
И дарить радости.

Я хочу подарить день
От рассвета до заката,
И разлуки нашей тень
Уничтожить без возврата.

Я хочу подарить все тебе,
Все тебе - никому другому,
Жить и думать лишь о тебе
Не хочу ничего иного.

Остыли безнадёжно угольки
Уютного домашнего камина.
И журавли в свои материки,
К теплу, курлыча, улетают клином.

Что мне тепло? - Я к холодам привык -
Душе обледеневшей так удобней.
Щемящий сердце журавлиный крик,
Как реквием любви увядшей, скорбный.

Не улететь с последней стаей мне –
Я не сумею вновь расправить крылья.
От осознанья немощи больней
Становится и воздух пахнет гнилью.

Успокоенья не приносит сон,
Короткий, и без вещих сновидений.
В ушах набатом - колокольный звон...