Память в детство возвращает

А слова, словно ветер срываются с губ,
И как листья, тихонько на сердце ложатся.
Словно нежности свет загораются пусть,
И сердец лепестки, словно в танце кружатся.

Я объять необъятное, сердцем стараюсь,
Одинокой я быть, вновь, опять не желаю,
Счастье я позову, быть любимой пытаюсь,
Все пою и в словах тайный смысл обретаю.

Ты поманишь меня, видишь, я открываюсь,
Сердцем нежным, узоры любви вышиваю.
Как из зимнего, долгого сна возвращаюсь,
И ошибки судьбы своей, прошлого все...

Мне синего неба просторы без края,
Подарят свою чистоту и покой.
Протяжную песнь, что поют прилетая,
К нам птицы назад возвращаясь весной.

Как звон колокольный, торжественно чистый,
В душе оживёт моей, Рода мотив.
В нём удаль казачья и бег коней быстрый,
В нём к правде и к счастью, и к воле призыв.

Нам путь помогает пройти до конца,
Наш Род, его память даст знания силу.
И вспомнив приём, спасёт тело бойца,
В него тот приём память Рода вложила.

Живёт в каждой клетке моей, память...

Через тысячи бед, через тысячи лет,
Через сотни дорог, через сотни планет,
Поутру или в ночь, по зиме, по весне,
Если помнишь меня, возвращайся ко мне.

Если буду я знать, что увидимся вновь,
Я тебя буду ждать девяносто веков,
Не взгляну на других, никогда, никогда,
Буду ждать, не считая часы и года.

Буду бога молить каждый день об одном,
Чтобы путь ты нашел, не теряясь, в мой дом.
Пусть смывают мой след вековые дожди,
Пусть теманы стоят - заклинаю, приди.

Через ад...

В полуночной тиши смутны тени...
Через призму приспущенных штор,
Словно неба беззвучный укор -
Луч, скользящий по зябким коленям...

Циферблата распластан овал
На стене... Запах горького кофе...
В глубине теплой вязаной кофты -
Солнце-сердце, что ты воссоздал.

Тонкий профиль, прозрачность ресниц,
Бедность кожи, бессмысленность речи...
Без тебя мне ни капли не легче...
Я - нечитанность пыльных страниц.

Я - заснеженность берега моря,
Индивелость травинки зеленой,
Той, на веки...

В лунном свете
Со звезд мы сошли
И едва коснулись Земли,
Как тоской заструились.
Форма сковывает пределы любви,
Мир количеств топит духа огни!
Да, израненные и отравленные,
Но не стравленные меж собой,
Пусть оставленные судьбой
И висящие над обрывом,
Но держащиеся за воздух
И не сброшенные душой,
Мы, раскачиваясь над Бездной,
Пьяные от Любви,
Ищем дорогу Домой!
Лимит вышел, контракт завершен,
Карман кармы пуст – долг погашен,
На устах – смерти вкус – в Жизнь рожденья...

Вокзалы... перроны... поезда... вагоны...
Проводницы и в стаканах чай.
По рельсам колёса стучат неугомонно...
A за окном летит за мной цветущий май.

Под стук колёс усну спокойным сном...
И мне приснится... далёкое детство.
Приснится как мне камушек кидал в окно...
Мальчишка рыжий... живший по соседству.

Приснится мне наш переулок родной...
Разбитые коленки и слёзы сквозь смех.
Как мы шутя обливали друг-друга водой...
И почему-то так хотели повзрослеть.

Вот повзрослели и судьба...

Водопадом обрушатся волосы мне на плечо,
За окном листья падают с веток в отсутствии лета.
Ты осталась той книгой, которую я не прочёл,
И забыть не смогу, хоть себя и ругаю за это.

Что-то часто дожди посещают наш город сейчас,
И в глазах так же сыро, но ты их скрываешь невольно.
Можно дать себе слово, но только нарушу не раз,
Как бы ты не хотела, а всё же мне делаешь больно.

И ещё, уходя, не смотри ты мне вслед за спиной,
Вместо этого проще, честнее бы было остаться.
Где-то птицы...

В памяти дата.
Это казалось реальным.
Взгляд со стороны
Изменяет детство.

Зима! Зима! Снег закружился,
Перины с крышу намело.
И звонкий детский смех разлился
По всей округе далеко.

Так здорово с горы помчаться
Веселой шумною гурьбой
И с ветром счастья повстречаться!
Такими были мы с тобой.

Огнем пылали нос и щеки!
В сугроб на санках кувырком,
Вперед, без маминой опеки,
Мороз, иль снег, нам ни почем!

От самых валенок до шапок
В нарядах белых от Зимы
С пургой завьюженной в атаку
Вступали в вихре кутерьмы!

Нет лучше для задора средства!
Шальные...

Уже от мыслей никуда не деться.
Пей или спи, смотри или читай,
Всё чаще вспоминается мне детства
Зефирно-шоколадный рай.

Ремень отца свистел над ухом пряжкой,
Глушила мать штормящий океан
Вскипавших глаз белесые барашки,
И плавился на нервах ураган.

Отец прошел войну, он был военным,
Один в роду оставшийся в живых.
Я хлеб тайком носил немецким пленным,
Случайно возлюбя врагов своих.

Обсосанные игреки и иксы
Разгадывались в школе без конца,
Мой чуб на лбу и две блатные...