Памяти художника

Когда не станет нас, никто не удивится,
Незаменимых нет с языческих времён.
Но в памяти людской останутся те лица,
Кто был богат душой, талантлив, и умён.

В рассказах будет всё, от былей до придумок,
Мы грешные, и нас винить за то нельзя.
Есть повод вспоминать под звон хрустальных рюмок,
Особенно когда ушли твои друзья.

Про время говорить особенно не стоит,
Оно быстрей летит, и так за годом год.
Ругать его зачем? Занятие пустое,
Даётся навсегда одной из несвобод.

Такой земной...

Не прошло и время не сумело,
Излечить, сердечных моих ран.
Не прошло, душа не отболела,
И кричит, в тоски попав капкан.

Не прошло и боль не притупилась,
Просто стала, тоньше и острей.
Не прошло, само не разрешилось,
Не исчезло, в прошлом моих дней.

Не прошло, из памяти не стёрлось,
И тревожит из её глубин.
Не прошло, не стих печали голос,
Не пропал, став эхом сна долин.

Не прошло, обыденым не стало,
Не смогло, в событий тень упасть.
Не прошло, грудь жечь не перестало,
Не...

Я отпущу из памяти моей,
Всё то что душу, рвало мне тоскою.
И хмарь её, туман осенних дней,
Развеявшись, возьмёт с собою.

Я отпущу то в чём разочарован,
То в чём была, надежда шуткой злой.
И смогу встать, и в небе поймёт ворон,
Что зря кружил, ввыси он надо мной.

Я отпущу, то чем грешил невольно,
Что мне укором, душу во мне жжёт.
И мне как прежде, будет жить не больно,
И вспомню я, узор счастливых нот.

Я отпущу, всё то чем мир обидел,
То в чём ко мне, был злом несправедлив.
И...

Девушка на шпиле… Тёмный свод
неба ленинградского клоками.
Ас фашистский очередью бьёт,
разрывая душу с облаками.
.
Взгляд глаза в глаза! Бессилен враг!
Жив кораблик с золотым отливом.
Пулемёт замолк. Не сброшен стяг:
спрятан, слился с маской сиротливой.
.
А внизу тень смерти серой мглой.
Город мой любимый, милый страшен.
Стал неузнаваемым порой –
зданий строй войной обезображен.
.
Дни и ночи голод, холод, тьма.
Жгут зенитки ад прожекторами.
Цепи рвёт блокадная тюрьма
рёвом...

Напои, меня соком забвения,
Чтобы я, всё плохое забыл.
Чтобы я, взахлёб счастья мгновения,
Жизни радуясь, в днях моих пил.

Отпусти, не держи чувства путами,
Отпусти и прощаясь прости.
И прости, мою душу беспутную,
И обиды, ошибок пути.

И вослед, мне меня позабывшему,
Ни молитв, ни проклятий не шли.
Что не сбЫлось — не нужно Всевышнему,
Так устроена, данность Земли.

Не жалей меня, мне будет легче,
Жить не зная, меня подлеца.
И без памяти, может быть встречу,
Я душою...

Как жаль, что забываем мы о главном,
Когда становимся немножечко взрослей...
Одна в пустой квартире плачет мама,
Прислушиваясь к звукам у дверей...

Украдкой, словно в чем-то виновата,
Слезинки стряхивая в кружева платка,
Она одна встречает праздничные даты,
Соседкам объясняя: "Хвораю... не звала..."

Она нам вяжет теплые перчатки
И вышивает крестиками скатерть...
Она готовит нам подарки... словно взятки...
Чтобы вернулись... чтоб остались...

Но только скучный и холодный дождик...

Вот ветка тополя, изломанная ветром.
В ней математик углядел серьезный вектор;
Поэт ее сравнил с летящим летом,
С витиеватой раной - вивисектор;
Скопировал художник с ветки вензель;
А астроном нашел ее по звездам;
Точильщик утончил опасность лезвий,
А у влюбленного в груди сверкнуло: .

Знал ли я хоть кого-нибудь
Днем безоблачным, ночью лунною?
Твой господь тащит по небу
Душу странную, многострунную
Гром гремит, но без дождика
С понедельника и по пятницу
Ты читала вслух про художника
В полный рост стояла без платьица
Я упал назад, не ударился
Я глаза закрыл, не нахмурился
На твое добро не позарился
От лучей твоих не зажмурился
Все мои слова - автостопами
Все мои долги - безнадежные
Все мои дела - под сугробами
Все мои шаги - скоморошные
Я пойду, пущусь в...

Мы с тобой живём в северной стороне,
мы смотрим на запад и ночью встречаем рассвет,
мы дышим одним дыханьем,и слышим всё тот же звук,
это звук мы создали сами,
и это сошло с наших рук.

Мы думали это правда,
и это казалось болью,
пока мы любили словами,
отрава сливалась с кровью,
смотри, здесь нету больше стен,
теперь мы знаем, что жили в северной стороне.

В одних направлениях есть ветер,
в других есть красивая песня,
у нас же нет ни того не другого,
и кто нас...

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...