Отрешенность

Ну, полноте, ведь мы не голодаем,
И нет, окрест, причины для тоски.
Трамваи ходят, лайнеры летают,
И в ЗАГС ведут любимых женихи.

И жизнь тихонько катится по кругу,
На пользу дорожают нефть и газ,
Но, вдруг, узришь у мусорки старуху,
И в горле ком, а в сердце горький спазм.

Приметы современной Русской смуты
Пикируют с назойливостью мух,
На наши быстротечные минуты,
Печальными глазами побирух.

Из импортного офисного барства,
Как из сосны, смолистая слеза,
Зрачками...

Кольца дыма – зимний скрап,
В не прикрытый палисад
Наугад бегут огни,
Чтоб умчаться от зимы…
Ночь не спит – вишнёвый сад
Распустился невпопад,
Рвутся листья на деньки,
Вдаль уходят корабли…
Путь и сила – прост накат,
Час сжигает ось-уклад
Отрешеньем черноты
Небом кроются дымки…
Умиленье в небесах,
Шар магичности в весях
Проповедует мечты
Той невиданной весны…
Той, что молится в яслях,
Устраняя колкий страх,
В благовеньях теплоты
Утвердит тепло Земли…
Кольца дыма – вечный...

Свет воскресает из-под завала ночи, свет, распускающийся опалом
в разводах стеклянных иллюминаторов плывущего города. Асфальт искрится
дыханием талого снега, сгорбленной грудой февральского серого праха. Алое
утро вздымается железобетонным комом, бледная лунная пристань

смазана снежно-индиговым ветром голого неба. Аспиды ветвей,
прожженные холодом, нарезают паучью симфонию – тень многорукого Шивы.
Желудь солнца вспухает юным весенним огнем, пар золотой съедает глаза, брызги ключей...

Мутные кровоподтеки аспидных морщин тротуаров.
Зеркальная влажность апрельских фантазий. Дождь провожает меня сегодня.
Я научился любить его серые скользкие локоны, его поджарый
звон серебра, лед колокольчиков, золото,

потерявшее цену в скрученной грузности туч. Пустота
разгружает уличный хлам, молчание окон поет совершенней.
Олово неба стекает забвеньем,
но что есть любовь, как не отрешение; что есть красота,

как не скрытая чувственность холода. Я буду особенно откровенен
с тобой...

Я жертвенник увидел пред собой,
Во сне ли он, иль может наяву.

Кто на колени встал перед судьбой,
Тот на земле, иль может на плаву.

Река прозрачнее любой ночи,
Прохладой оживит его в пустыне.

Пожар души затихнет и остынет,
Замолвит слово или замолчит.

За тех, кто шёл не ведая преград,
Без сожаленья, направляясь в ад.

Спокоен мир, поник перед грозою,
И…, оправданье каждому дано.

И всякого одаривал слезою,
И подносил священное вино.

Для очищенья от греха и порчи,
От...

У него в руках
Огненная мощь
У него в груди
Прозорливый зверь
Охнул Гавриил
Отворилась Дверь

Свет вещает ночь
Ночь вещает день
Все сомненья прочь
Исчезает тень

Синя – черный звон
Белым – белый день
Отреченья стон
Отрешенья сень

Синяя вода
Без изъяна гладь
Катится волна
Шелковая гладь

Плоды материального труда
Печалят йога, утомляют взгляд,
Ничем уж не порадует судьба
И ничему давно уже не рад…
Взгляд отрешен, и мысль не шелохнет,
Уста молчат, мир познан, все ушло…
И не глядят уставшие глаза
На игры тех, чей не пришел черед…
И не волнует каждый в том пути
И нет желанья больше наставлять,
Нет никого, но только Бог и ты,
Нет ничего, но Божья благодать…
Все вне тебя – Божественный станок,
Мир варится Божественным рецептом…
А ты здесь – лишний, ты здесь – не игрок...

Любить – небезобидная привычка,
Поверить, что любим – не умно.
Любовь капризна, Вера – эгоистка,
Ужиться им - невероятно трудно.

Любовь оптимистична, но глупа.
Ум Веры – ревность от сомнений,
Она, как и Любовь, наивна и слепа.
Конец их - смерть от охлажденья.

Неотвратимо наступил тот час,
Когда, почувствовав смятенье,
Вдруг кожей ощутил, что я для вас -
Помеха и досадное недоразумение.

Отрешение и холод равнодушия
Вас, тех, кого люблю и кем живу,
Застряли комом в горле, мысли...

Тонко-кислотная струйка ночи
кровоточит в зрачках фонарей.
В бумажную стружку ветра капает лимфа луны.
Клок отрешенный мертвых созвездий провис до костей
неба, цвета заброшенных шахт преисподней. А у стены,

расстрелянной гнилью дождя, маячит ржавая дама-смоль,
с арфой бескровной через плечо, с судорогой
на землистых губах, с нежным настоем
из эпилептических трав.

Влагой аспидной ноздри по воздуху.
Бродит себе и думает:
“Кто бы подкинул на чай?”
(вскрытой тряпичной веной...

И снова гнев… И так легко…
Не разбираясь, погружаешься…
Невежество в тебе одно,
А ты в нем, неразумный, маешься…
Остынь, нет разума в словах,
Нет мудрости и понимания…
Иль… синтезируешь ты страх
На пике слабого сознания…
Глупец, ужели не поймешь,
Так мир земной не принимает,
И гневом, как с размаху бьешь…
Но, а в итоге – сам страдаешь…
Невольно вылилось во вне –
Враждебностью сметая прочее…
И не сказал ни раз себе,
Что все в итоге разворочено…
И боль тяжелая прожгла,
Душа упряма...