Отныне дверь закрыта

Ах как всё глупо — жизнь и стиха лепет,
Жизнь пролетела, старость впереди.
Да — в сердце так же, чувств горячий трепет,
Но уже больно, жить ему в груди.

Ах как всё глупо — не сбылись мечтанья,
Что на Земле, построим Мир из снов.
Мир где нет войн, насилья и страданья,
Где все равны и рабства нет оков.

Ах как всё глупо — мысли о великом,
О том, что злу положим мы конец.
Здесь в правду дверь, как и всегда, закрыта,
Придумав нас, о нас забыл Творец.

Ах как всё глупо — жить открывши...

Слово - не воробей,
вылетело - не поймаешь.
Бросаться им не смей,
из пистолета стреляешь.
Горечь своих сыновей,
глотать не успеваешь.
Дни закрытых дверей,
с болью считать станешь.
Думала, нет родней -
но жизнь, ты обманешь.
С годами легче и холодней,
сердце моё ранишь.
Не стало внутри теплей,
ядом осы жалишь.
Иллюзорность прожитых дней,
слезами внутри давишь.
Судьба бессонных ночей,
глазом своим буравишь.
Лица морщинки теней,
ладонями не разгладишь.
В треске церковных свечей...

Если в эти лица всмотреться,
Понятно, - как данный народ сумел спеться!
Кризисы видно им не угрожают…
Хотя они ими народ стращают.
А у них по жизни всё видно, - путём…
На фотографии, мы всех узнаём.
Улыбка не сходит с их уст…
Знать не плохо они в мире живут.
Отдыхают за народный счёт…
Плевали на то, что война идёт.
Старики и дети гибнут,
А в их семьях не погибнут.
В очередной раз собрались…
Деньжата видать, на полёты нашлись.
Лапшу на уши трудягам одеть…
Как умеют они, за народ...

Как человеку без жилья
и без еды и без питья?
Без крова жить, над головой?
...вернуться хочет он домой...

Сначала предали друзья,
потом, оставила семья.
И вот, остался он один
в жестокой правде, нелюдим.

Спеша, набросился Закон,
сожрал чиновничий дракон.
Почти пропал, влачит суму,
не нужен в мире никому.

Он не животное, не зверь,
закрыта перед ними дверь.
Дай денег, хлебушка положь,
не видишь что-ли - это бомж.

Солёная соль - души моей боль,
как-будто не уходила.
И вниз головой, как в коконе моль,
а думала, что забыла.
* * * *
Всё выйдет когда, считаю года,
уже больше нету силы.
А жить без тебя, одна пустота,
порою невыносима.
* * * *
Написана роль, исполнить изволь,
как трудно всё это милый.
Опасно! Не тронь! - горячий огонь,
он жаркий, неукротимый.
* * * *
От двери ключи, пока не ищи,
останется пусть закрытой.
Звездою в ночи, ты лучше молчи
любовью моею скрытой.

ДТН

Без узды и желаний, в городе, которого нет, без
ключей от закрытых дверей, как везде так и зд
есь, сумасшедшие, и блаженные ходят в обним
ку, делятся видами той картинки, что являлась
и были, которой рады, если, только, не сильно
пугали, гады и другие (знакомых не встретить?
встречали?) галлы и персы, цыгане, евреи и про
чие: лели, паяцы, шуты и фигляры, жонглёры, в
се здесь и слов других воры, импровизаторы и
задиры, переиначивали то, что уже было, добав-
ляли чуть-чуть своё, так...

Не забывай дорогу, что ведёт,
В тот дом, где мы с тобой встречались.
Где проводили ночи напролёт,
Не забывай, нас ангелы венчали.

Они подняли нас на небеса,
И взяли клятву верности друг другу.
Как жаль, что я её не записал,
И подписи не ставили по кругу.

Но всё равно я помню этот миг,
Забыть его уже не буду в силах.
Я клятвы соблюдать давно привык,
Хоть нарушать меня и не просили.

Мой ангел навещал меня на днях,
Он мне сказал, что ты по мне скучаешь.
Но жизнь твою так сложно...

У него в квартире низкий потолок.
Он уже четыре года одинок.
Взгляд его потертый о молчанье дней,
Изнутри подперт был острием гвоздей.

Он беседу с тенью мог вести часами,
Под закрытой дверью долгими ночами.
На просторах клети в сырости подкожной
Он слагал куплеты о судьбе безбожной.

Рылся он в комоде с прошлым,
А потом,
На ночном исходе увлекался сном.
И бродил он снами,
И все ждал посланий,
И гремел цепями
Из воспоминаний.

А под птичьи трели изо всех щелей...

Спит усталый пьяный дембель пограничник дед Матвей
Снится пиво, щуки, раки, ночь, бордель пять лебедей.
Коротали ночь в дозоре куревом и болтовнёй
И закусывали водку всякой разною хурмой

Но граница на замке. И у закрытых тех дверей .
Стоит дозором на заре, с берданью старой на ремне
Дед Андрей

Такие мысли в голове, как будто черви в трупе хряка
Обглодали мою совесть, негритянку хочу раком
накормить. И пивом вкусным напоить её. И трахнуть
в рыло дедушке Андрею. Я хочу под пальмой...

Утро не начнётся петушиным криком,
Поезда далёкого перестуком долгим.
Дверь внизу железная накрепко закрыта,
Пьяная соседка сверху в стену долбит.
Травы мои, росы – вы мне только снитесь,
Лепестки на клумбах в капельках хрустальных.
Отыщу в альбоме старый-старый снимок,
Погляжу, разглажу и вздохну печально.
Прочернели доски на углу сарая,
Расшумелся тополь тяжело и странно.
Где же мои предки, мать-земля сырая?
За рекой, за лесом, где растут бурьяны.
2005г.