Откровения человека из толпы

Играет Хейфец - чудо откровенья,
Свободы ! Гений - неземного вдохновенья !
Торжественных аккордов - чистый звук
Пленительных сонат,партит и фуг !

Играет Хейфец - чудо откровенья,
Свободы ! Гений - неземного вдохновенья !
Аккордов благозвучное блаженство
И нежной кантилены совершенство !

У одиночества в глазах усталость.
И ожидание — когда ж оно пройдёт?!
Нет! - Одинокому не требуется жалость.
Лишь тот кто это прожил правильно поймёт.

Бывает, средь людей живущий, будет одиноким.
Вокруг толпа ,а он средь них ненужный никому.
И кажется идущий рядом непонятным и далёким.
И труден путь ,когда идёшь по жизни сквозь толпу.

И устают сердца от лжи в любви и дружбе.
Не разуверься только друг пожалуста во всём.
Бывает так. - И просто вытерпеть всё это нужно.
А сил найти...

Свой-чужой опознователь,
Внутри каждого из нас.
По манерам, речи, платью,
Мы своих узнаем враз.

На чужбине земляка,
Узнаём в толпе любой.
Лишь взглянув издалека,
Понимаем сразу — свой.

Что-то в нём есть не такое,
То, что скажет нам — он свой!
Что-то есть в нём нам родное,
Не сольётся он с толпой.

Может он одет быть так же,
Как и все что рядом с ним.
Но в нём что-то взгляду скажет,
Что мы встретились с своим.

Люди разные есть всюду,
Везде есть добро со злом.
Но всегда...

Камень в спину иль гвозди в ладони,
Служат платой с библейских времён.
Тем кто был здесь толпою не понят,
Тем кто Даром светить наделён.

И при жизни, душою поэтам,
Места нет на Земле средь людей.
Не такие как все и за это,
Им толпа не жалеет камней.

Лишь убив, понимать начинают.
Говорить, что любили всегда.
И на щит, полюбив поднимают,
Лишь того, кто ушёл в Никуда.

Только славы не нужно поэтам,
Ни при жизни, ни после неё.
Зная — камень в них кинут за это,
Они сердце нам...

Приходишь ты на месячный парад,
Стыдливо окрапляя негу.
Пьянящий напуская аромат
На долгожданную и чистую утеху.

И алый росчерк простыни,
Как след безумного веселья
Беспечной, гордой красоты
В порыве откровения.

В миг растворяются сомнения,
Блуждавшие до этого в потьмах.
Истомой набегает отрешение
С улыбкой в зацелованных губах.

Он не забудет миг прозренья,
В тиши свой первый нужный стих.
Что не судьбы его даренье,
А лишь святое откровенье,
Дающий свету нужный лик!

Он не забудет предсказаний,
Души невиданных терзаний,
И отголос, что в суете уж проявился в немоте
Запомнит в силе пары строк,
Чтобы свершить нужный рывок!

Он не забудет свою суть,
Детей, и Вечность, и Уют.
И без малейшего презренья
Напишет жизни откровенье
Запечатлит все в паре строк,
Как современников Пророк!

Опять брожу в толпе прохожих.
Уже хожу который день.
Найду ль сегодня образ Божий
Средь неизвестных мне людей?

Приметы точные не зная,
Представить силюсь, не могу,
Библейский образ вспоминаю,
Сопоставляя на ходу.

Вот впереди старик заметный,
Седые кудри до плеча,
Во что-то белое одетый
Идёт, чуть ногу волоча.

Имея вескую причину,
Похож ведь, как на образах,
Я догоню того мужчину
И загляну ему в глаза.

Догнала, глянула, о Боже!
Потухший взгляд, смотреть невмочь.
Опять...

Тебе пишу, ты не увидишь этих строк,
Давно расстались мы и нам не по пути.
Встречались мы с тобою долгий срок,
Сейчас в толпе друг друга не найти.
Я напишу, бумага это сохранит,
Воспоминанье, боль и радость встреч.
И пусть душа моя сейчас ещё болит,
Но я сумею эту боль навечно сжечь.
Ты где-то там, тебя не встретить никогда,
И город с адресом не шепчет мне листва.
Письмо уходит просто в никуда.
И догорают в воздухе последние слова.

Околдовал меня, не скрою,
изящной плавностью манер
плывущих медленной чредою
мелодий арфы эфемер.

Слились в единый отголосок
перипетии дивных нот.
Свершив, как опытный философ,
моих идей переворот.

Внутри меня горят пожары,
сжигая все и ничего.
Но тот довольствуется малым,
кому так многое дано!..

Иному нужно бросить якорь,
немного не добрав до бухт.
И проклиная в марте слякоть,
писать мольбу с заглавных букв.

Аккорд последний. Явью колкой
меня настиг аваций всплеск...

над толпой зевак
в небе меж машин - ласточки...
снуют небрежно...