Отцовский наказ

Взгляд надменный, и брови сдвинуты,
Под рукой - отцовский Закон.
И слова Христовы отринуты,
Как кощунственный лексикон.

Век безгрешным себя считающий,
Он нимало не огорчён:
Еретик, на осле въезжающий,
Без сомнения обречён.

И бессильны предупреждения,
Что возможен выход иной.
Убиенье как убеждение
Не является новизной.

Этот путь может только туда вести,
Где забудешь о доброте:
От холодной и злобной зависти
До глумления на кресте.

Не Кайафами, так Иудами,
Что и Господа...

Я какого нынче рода - племени?
Отпрыском у поколений чей?
Славянин - глашатаем у времени,
Прошлого, обрезанный еврей?

Может быть, поляк во мне шевелится?
Может быть калмык, татарин я?
Может быть бомбежками прибитая,
Ждет меня чеченская семья?

Может в украИнском, дальнем хуторе
На коленях голову склоня
Плачет по расстрелянному в лагере
Мамина «куркульская» родня

Или вологодский полустаночек
Вспомнит о грузине без двух ног
Спасшего и бабушку, и деточек
В танке только ног...

Сначала был сон

Скифы врываются в мир моих снов запоздало.
Под предводителем дикая лошадь заржала,
И уносились куда-то в пучину сомнений,
И не искали любви, тишины, вдохновенья.
Странная встреча, почти на границе разлуки,
Скифы летели, мелькали их руки и луки.
Стройные девы в плену и любви, и печали,
Наши сомненья и наши тревоги встречали.

Что это? Сон. Не пора ли уже просыпаться?
В голосе звон, в этом ливне чего нам бояться?
Смотрит мой брат, и проносятся в полночи мимо
Снова...

Мне стало грезиться порою,
Что ЗДЕСЬ присутствуют они,
России павшие герои,
Гроза Афгана и Чечни.

К мирским безчувственны наградам,
Вменяют их во тленный сор.
И, нас смеряя гневным взглядом,
Выносят грозный приговор:

«Мы жизнь отдали молодую
За мир на Родине своей,
А ныне видим Русь Святую
В руках бандитских главарей!

Затем ли, кровию залиты,
Мы гибли от смертельных ран,
Чтоб верховодили бандиты
На землях праведных славян?

В петле арканного удушья
На свет рождается...

Говорят седьмое чудо света
Сравнить ни с чем не возможно это.
Но рождение первенца на свет,
В сравнении чудес на свете нет.
Душа младенца невинна как слеза,
Сердце, помыслы как роса чиста.
В познании мира, что гудит вокруг,
Жаждет в помощи родительских он рук.
Но в ответ холодный взгляд, как плеть.
Ни чего общего отец не хочет с ним иметь.
Почему отвергнут был малыш?!
Не понять ему, не от того, что он глупыш.
И так прожить, день ото дня во лжи.
Мать любит, а отец – увы.
Так река...

Идём по выжженой земле...
Усталый взгляд, натёрты плечи..
Нас называют "псы войны"...
За нас лишь мать поставит свечи..

Давно забыт отцовский дом...
И от рассвета до заката...
Мы топчем по чужой земле...
Наш глаз - прицел от автомата..

Нас занимает слово "долг"...
Слепые ангелы присяги...
Порой, затяжка анаши...
И по стакану, для отваги...

Зовёт нас "мясом" генерал...
И часто тащим мясо друга...
В тяжёлом цинковом шкафу...
Дождались...Мать, Отец, Подруга...

За нами Родина...

Прекрасно утренней зарёю
Войти в прохладный влажный лес.
Ещё от сна не пробудившись,
Он полон сказочных чудес.
Брильянтами росы покрыты
Иголки ели и трава,
И паутинка меж деревьев
Как будто ткана с серебра.
Смотри как ветер пробежался
И лес тихонечко вздохнул,
И нам навстречу руки-ветви
С отцовской лаской протянул.

Дождевые облака в землю вжали небо,
В моде поздней осени серая шагрень.
Над просёлком дым печной пахнет духом хлебным,
И с хозяйским видом кот мерит свой плетень.

Улыбнулась, не признав, встречная старушка
И спросила, ласково: «А ты чей же сын?»
Молча я кивнул на дом, ветхая избушка
Отвечала взглядом мне, грустным и пустым.

Зарыдали, голося, петли на калитке,
Да с отцовской хрипотцой скрипнуло крыльцо,
Дверь вздохнула, колыхнув паутин накидки,
Гулким эхом кряжистых...

В потемках ночи дни перебираю,
Уж окна тусклые зари пронзает свет.
В испуге голубей вспорхнула стая,
Их, как меня, теперь не радует рассвет...

Я вспоминаю лето, звуки вальса
И милых голубых твоих улыбку глаз,
Шампанского фужер сжимали пальцы,
И музыку тех нежных невесомых фраз…

Сверканье эполет, наград, мундиров,
И чинность встреч, царил веселый хмель балов…
…расстреляны бездушною мортирой,
А в залах наших крики бранных грубых слов.


Повержен трон, разорена Россия,
Кругом...

Без лишних слов, иль молча, я молюсь
Отцу-Огню, Кто Вечно-Несгораем
В Своём бездонном ярко-светлом Крае,
Куда и я всем существом стремлюсь!

Ловить пытаюсь каждый отблеск-свет,
Где отклик и намёк, как дуновенье,
Где многогранность каждого мгновенья -
Родительский напутственный Совет!

Кто извратил пугливо слово "Смерть"?!
В ЕГО Отцовские надёжные Ладошки
Скользну доверчиво и, как бы понарошку,
Не закрывая за собою Дверь!

Я за ЕГО Пространственным Лучом
Рванусь с...