Отберите у вора царство

За кругом полярным бескрайнее царство зимы,
Седые снега усыпили застывшую землю,
Тоскливо в тисках ледяной беспросветной тюрьмы,
Лишь вьюга вальсирует, воя злорадно, с метелью.
А вот на экваторе вовсе иная игра,
Здесь солнце с песком поделили глухие владенья,
Сплетаются в танце огня миражи и жара,
Повсюду неся за собою иное забвенье.
И слава Всевышнему я далеко от тех мест,
Где вольно творят беспределы лихие стихии
И с радостью кроткой неся предначертанный крест,
Я помню...

Где ты, друг мой – бороздишь без срока,
В просторах реешь вечной мерзлоты?
Небесная – безгранично долгая дорога
Ведёт без устали в царство темноты…

Там, витая где-то без любви, без крова,
Ты ищешь упокоенья для своей души?!
Позабыл, наверное, без жары, без зноя,
Без весны и осени – прелести Земли?

Вспомни, ненароком, о мечтах у дома
И обличье человека вновь приобрети,
Если есть надежда, возродится снова,
К ней лети на встречу, удачи на пути…

Ты, возможно, просто переносишь...

Пёс Батон забился в будке,
Страшновато одному.
Охранять вас? Нет уж, дудки!
Тут бы выжить самому.

Ночью всюду бродят воры
И преступный элемент.
Выжидают под забором
Самый выгодный момент,

Как бы где подкрасться близко,
Как бы в будку тайно влезть,
Как бы суп сожрать из миски
И мосол украдкой съесть.

Пёс Батон – овчар кавказский -
Не больной, не инвалид,
Чутко бдит в железной каске
И тихонечко скулит.

Лишь под утро, еле-еле
Он заснул без задних ног.
Ну а что вы тут...

Переливами струй хрустальных
Растекается дождь по небу,
Брызги радужных окончаний
Поливают цветами землю.
Всё возвышенно и печально,
Слёзы умерших давно душ
Золотятся волшебным нимбом,
Куполов,омывая круг.

Зарисовка из сна,с природы?
Может быть,бред больного ума?
Но так хочется мне свободы,
Чтобы вмиг улететь в небеса.
Чтоб парить над забытым царством,
В слёзах чувствуя благодать.
И чтоб мне не пришлось возвращаться
Снова жить,а потом умирать...

Злой язык, словно пуля снайпера,
Поразить может сердце хрупкое.
Отсеки его лучше скальпелем,
Чтобы людям не делать грубое.

Как коварное жало аспида,
Вырвать с корнем зла ядовитости,
Так и ты удали препятствие
На дороге добра и милости.

Оскорблять никого не следует,
Ни родного, ни даже прохожего:
Злоречивые не наследуют
Драгоценного Царства Божия.

Злые мысли оставь на обочине,
Проникайся любовью к ближнему!
Счастья сыну желай и дочери
И приблизишься ко Всевышнему.

По крышам снег метёт
И кружится в саду.
Мой почтальон идёт,
Всю жизнь его я жду.

Обледенел забор.
Он - кукольный театр.
И шапка, словно вор,
Вдруг заползает в кадр.

Ты - суша, я - море.
Стоим у причала.
Мы - счастье и горе,
Конец и начало.

Ты вдруг замолчала.
Угас разговор.
Лишь чайка кричала,
Затих я, как вор.

И всё омрачало:
Различие душ:
Как радость с печалью,
Как город и глушь.

В мире абстрактного плачет бездомное
Чувство Прекрасного – внутренне-вечное,
Всеми забытое, но эталонное –
В самодостаточности безупречное.

В край повседневности, мифом заброшена,
Входит бесправно Надежда на Лучшее.
Пусть одежонка на леди изношенна,
Кормят бродяжку от случая к случаю.

В нравственном царстве завязло в инфляции
То, что когда-то звалось Справедливостью,
Но изменилось – (не чаяньем нации) –
Леностью личности, духа сонливостью!

Сколько их… ждущих похлёбки...

живые…
…сумерки образуют подобие рта
они говорят голосами из чужих голов
их полифония сливается в хор происшествий
в красном мареве обнимаются изваяния
кутаясь обрывками видений довоенных городов

голоса…
…вызнают затаенные злаки
до откровения обнаженные мысли окружающих
развесились как висячие сады семирамиды
и ползут по стене искривленные тени
я отсчитываю время до окончательной мутации

в телефонном шнуре…
…длинный изгиб коридоров и измерений
на каталке везут больного два...

Опять война
Наверно так угодно небесам,
Чтоб с диких гор сходили реки кровью.
Не придирайтесь, я прошу, к словам,
Они, как сердце, захлебнулись болью.

Мне нравится грузинское вино,
Я пью и «Хванчкару» и «Цинандали».
Но не идёт сегодня мне оно,
Когда сгустились тучи над Цхинвали.

Очнись Кавказ. Ты ран не залечил,
Ещё гниют осколки в слабом теле,
И гордый твой народ ещё не жил,
Чуть приподнявшись, как больной с постели.

Зачем же, братья, умирать нам так…
Мы для войны лишь...