Ощущение безысходности

Всё как всегда... люблю... скучаю...
И как всегда... хочу к тебе.
И как всегда... всю безысходность понимая...
Душа моя... пылает как в огне.

Всё как всегда… люблю... скучаю...
А дни... проходят без тебя.
Ты далеко сейчас... но точно знаю...
Что вспоминаешь... обо мне ты иногда.

Всё как всегда... люблю... скучаю...
И в мыслях... я всегда с тобой.
Я в мыслях снова... тебя нежно обнимаю...
Ты в моём сердце... навсегда со мной.

Всё как всегда... ЛЮБЛЮ... СКУЧАЮ...

Лариса М.

Ажурною словесностью одеты,
чуднЫе образы фантазии твоей...
Ты воспеваешь бытие в сонетах
и там, где безысходность - стало чуть светлей...

И роль свою ничуть не умоляешь,
ведь, говоришь не ради пустословости...
Как плод, стихотворение рождаешь,
и муки творчества, как муки совести...

Нагую мысль в одежды облекаешь,
чернила и перо, да чистые листы...
И если день без строчки - умираешь,
тебе и Музе воплощаться и цвести...

Сад Слов, я больше не боюсь
Писать твоею пустотою,
Владеть твоею наготою
И помнить встречи наизусть.
Сезон твоих осенних слёз,
Сезон твоих весенних песен...
Как тесен мир, как бестелесен,
Так Дух спускается к огню.
Спускается, чтоб растерять
И красоту и увяданье,
Томится разочарованьем,
Чтоб очарованным вновь стать.
И больше не боясь владеть
Ничем от сотворенья мира,
Кочующий виновник пира,
Гонец, чьё имя круговерть.
Перебираю имена,
Как чётки Твоего оркестра,
Как отзвуки...

Боюсь панически я слова «никогда».
В нем столько боли, безысходности и горя!
Оно нас давит, как железная пята,
бьет и швыряет, как бушующее море.

И настоять оно умеет на своем.
Не убеждают его наши аргументы.
Оно и слышать-то не хочет ни о чем,
стоит незыблемо надгробным монументом.

Мы можем жечь его огнем своей любви,
драть наждаком своей душевной страшной муки…
Оно стоит, все перепачкано в крови,
и простирает беломраморные руки.

Его и вычеркнуть из лексики нельзя.
Оно...

Не молчи... не терзай мою душу...
Ей и так без тебя плохо.
Если б знал ты... как это больно...
Любить безответной любовью.

Если б знал ты... как это страшно...
Понимать свою безысходность.
Ждать... своё новое завтра...
Страшно... быть птицей в неволе.

Если б знал ты... как же мне хочется...
Путы... свои разорвать.
Если б знал ты... как сердце мечется...
Оно... так устало страдать.

Если б знал... что не вижу просвета...
И в душе моей... только дожди.
Вижу только закат... без...

В слезах, грязИ рождался блюз..,
в угаре пьяного разврата...
От негритянских чёрных муз,
в лучах багрового заката...

Омытый потом тростника..,
и в безысходности печали...
Кричит горючая тоска,
боль этим криком облегчали...

Гнетёт тяжёлый рабский труд..,
а ритм спасение для негра...
И на плантациях поют,
те, кто в цепях и те, кто беглый...

Когда-то пели славный блюз,
и безработные бродяги...
Они закладывали вкус,
аристократу и трудяге...

По нраву музыка пришлась...

Безмерна потенция жизни и слова,
Но тосты и праздники явно поникли,-
А мы безысходно к работе готовы –
Таков парадокс новогодних каникул…

…интим! Что с ним? Гламур – фигур
Ворчание и безысходность
Ведут любовь – на перекур
Затяжку тянет обречённость
Трагизма – полный эгоизм
Немалый негатив раздольный
Предательски крушит лиризм
В тисках интимностей кессонных…

Пр.: Любите воздух – Господа
Дышите вольно – без вздыхания
Жизнь будет вечно молода
Как в лунной фазе – содеяния
Любви деревьев и цветов
Дух с ароматом возбуждения
Без заблуждений, без оков
Вселит в Вас имя – с уважением!

Забудь про возраст – Друг...

Никто не поможет, никто не спасёт,
и руку в беде не предложит.
Беда, как известно - одна не идёт,
она с безысходностью схожа.

Вот круг и замкнулся и выхода нет,
одна есть надежда - на Бога...
Так нужен порой, подходящий совет,
и тёплой поддержки немного...

В лихие минуты оставят друзья,
и ближние тоже забудут...
А сильные мира, крутые князья,
скалой неприступною будут.

Пучина поглОтит, накроет волной,
и вынырнуть нет уже, силы...
Один среди волн, у Судьбы под ногой,
за что...

Прорастает фиалкой ночь.
Безысходность лунного света
скользит по стене,
будто струится в траве
мягкость июньского ветра.
Прорастает фиалкой ночь.
Шелестят ночные костры,
и на теле тьмы
проступают
рваные раны пламени.
Прорастает фиалкой ночь.
И вишнёвые ветви
сквозь вспышки теней
разлетаются чёрными искрами.
Прорастает фиалкой ночь.
Раскрываются
восковые цветки фонарей,
и образ песчаного берега,
отражённый в фарфоре звёзд,
говорит
о последнем прибежище музыки.