Опять больничная кровать

Зачем дожди, зачем прохлада,
Зачем-зачем опять ветра.
Зачем вновь время листопада,
Зачем за днём ждут вечера.

Зачем я спрашивал — зачем?!
Зачем о знании мечтал.
Зачем родился я никем,
Не стать мне кем — я слишком мал.

Зачем-зачем в душе поют,
Дуэтом радость и печаль.
Зачем норы презрев уют,
Мы горизонтов любим даль.

Зачем — и в этот выжил раз?!
Зачем нет в прошлое путей?!
Зачем создав, забыл Бог нас?!
Зачем так много злых людей?!

Зачем-зачем, скажи коль слышишь,
Меня...

Тихо..Прошу вас, люди, потише,
Все на планете тоже пусть слышат.
Выстрелы громче, ближе и ближе!
Дети в подвалах солнышко ищут..

Глазки пытливо смотрят с вопросом:
-Мама, надо ещё нам потерпеть?
Взгляд их потух,стал грустным..и взрослым
Холодно..хочется мультик смотреть...

- Мама, зачем там дом наш взрывают?
-Мамочка,а нас с тобой не убьют?
-"..Дядьки плохие бомбы кидают.."
Вновь малыши до утра не уснут..

Голодно..страшно..и снова темно..
Пупса закутать в платок потеплей..
И...

Всё пройду, прошагаю опять
По колдобинам старой планеты.
Пусть уж время покатится вспять,
Только чтобы не видеть всё это.
Не в лихой заповедной глуши,
В самом сердце России – разруха.
Умиранье не плоти – души,
Вымирание русского духа.
Запустенье кругом, недогляд,
В палисадах пырей и осока.
Петухи по утрам не кричат,
Под топор попадая до срока.
Сгнил забор,
Покосилась изба,
Будто ждут мирового потопа.
И моя непростая судьба
Затеряется в мутных потоках.
Встретят в доме пьянчуга и...

И опять, как ты там ни толчись,
В дополненье к худому примеру,
Начинаем сурово про жизнь,
А кончаем про честь и про веру.

А всего-то и выпито ноль,
Но зато сколько ора и силы,
Кто мы есть? Перекатная голь
От рожденья до самой могилы.

Мир ничтожно останки влачит,
Наша жизнь, будто кверху ногами…
И тревожно в беззвёздной ночи –
За окном эта голь с батогами.
1994г.

Что-то сделал не так опять,
Что?! — Не знаю, но вдруг общение,
Друг прервал, перестав писать,
Что ж, не буду просить прощения.

Я на жизни пути, на долгом,
Уж не раз, больно бит бывал.
Теми, кто до того с восторгом,
Принимал всё, что я сказал.

И чем больше восторг вначале,
Тем сильней неприязнь потом.
Не привыкну никак — с печалью,
Принимаю я весть о том.

Отчего-то так мир устроен,
Забывают, ненужных в нём.
Не грустИ — грУсти не достоин,
Тот, кто хочет нам стать врагом...

Ты не веришь опять – не надо!
Летний день ускользает прочь,
Притаилась вокруг прохлада,
Выходя на охоту в ночь.

Взяв с собою из летних сказок
Соль прозрачных морских глубин,
Улетают все мысли разом
И гнездятся в ветвях рябин.

Скоро песенка будет спета
Птичьим клином под облака.
Так уходит куда-то лето.
Всё. Пока!

Опять Новый год.
У плиты мне стоять.
Толпа все сожрет
А потом убирать.

Муж, свекор и брат
Будут пить да орать.
Невестки наряд
И мой вид обсуждать.

В двенадцать часов
Будет общий подъем.
Без пафосных слов
Выпьем, снова нальем.

Еда, анекдот,
Телевизор гудит.
Там кто-то танцует,
Поет, говорит.

На шум да на гам
Заругается мать.
Уйдет сын к друзьям.
Всем захочется спать.

Еще посидим, а потом
Все, без сил,
Забывшись уснем.
Новый год наступил....

Грипп россиян в клещи взял!
Видать ему разгул кто-то дал…
Все сейчас на таблетках сидят!
Как наркоманы без дозы визжат.
Один президент в России здоровый!!!
Не зря нарекли при рождении Вовой…
Здоровье в Японии сейчас поправляет,
В горячем источнике здоровья набирает.
Как бы эти источники не подвели,
Курильские острова к Японии не отошли…
Как было это не раз у нас на Руси!
Когда территории из России ушли.
Аляска за гроши отошла американцам!
На бедность, - великим загранцам…
Крым...

Сколько ж раз, я больниц коридорами,
В эти годы последние шёл.
Сколько ж раз, правды фактами голыми,
Был назначен мне боли укол.

Вот опять, у врача жду приёма,
Вот опять, заперт в стен белизне.
И привычно давно и знакомо,
В этом здании всё уже мне.

Здесь медсёстры учтивы, внимательны,
В белом все, словно феи больниц.
И наверное все привлекательны,
Жаль, не видно под масками лиц.

Это всё, мне рутиною стало,
Не пугаюсь уже я давно.
Когда в сердце моём боли жало,
И в комок...

Сегодня утром на обходе
я был шокирован слегка,
когда при всем честном народе
старик ударил старика.

Сорок девятая палата
пережила сильнейший стресс,
когда вскочил больной Филатов
и с костылем наперевес
пошел в атаку на Петрова,
пошел вслепую, наугад
бурча под нос себе два слова,
два страшных слова: «Сдохни, гад!»
Пошел точь-в-точь, как в сорок пятом,
в бою за чешское село,
когда осколком тем треклятым
ему полчерепа снесло.
Тогда он чудом жив остался.
Слепой, с лицом, как...