Опекающий романтиков отец

Север любит тепло, как юг,
Но терпимее к холодам.
Ветер здесь закадычный друг,
Путешествует по городам.
Он приносит порой печаль,
Что звучит, как забытый блюз.
Если хочется помолчать,
Помолчите, я улыбнусь...

Север вовсе не любит снег,
Просто он ко всему привык.
Рад безмолвно любой весне,
Здесь реалии таковы.
Может в мае прийти мороз
Всем назло, как забытый блюз.
Вам не верится, что всерьёз?
Не поверьте, я улыбнусь...

Север знает, как надо жить,
Если время бежит быстрей...

На тихих улочках, забытого вчера,
Окажется и завтра, и сегодня.
И горя взгляд, как чёрная дыра,
И счастья миг, как благодать Господня.

Под фонарём ненужных откровений,
Романтиков, наивности с мечтой,
На языке, понятном им лишь, тени,
Там о своём, болтают меж собой.

Под барабаны громких слов и мыслей,
По площадям идей, желаний строй.
Идёт там в ложь, абсурда цели высшей,
На самый главный и последний бой.

Там нет материи, теней лишь силуэты,
И отражения предметов в зеркалах.
И...

Не моя, вокруг меня галактика,
Как же мне найти свою — устал.
Для битья, у случая быть мальчиком,
Взрослый я, но для Вселенной мал.

Выпал тёплый день и им обманута,
Птица и как-будто бы весной.
За окошком, поутру распахнутым,
С миром в песне, делится душой.

Всё не то и даже Мать-Природа,
В ней погодой, стала врать живым.
Всё не то, я путь искал по звёздам,
И ушёл, в тумана сизый дым.

И теперь, в тумане носа дальше,
Ничего не вижу пред собой.
Весь озяб, простыл и душит кашель...

Фонарный столб, прямой и важный,
Стоит средь зелени листвы,
Уставший, с патиной винтажной,
На фоне неба синевы.

Он гордый представитель рода,
Неколебимых и простых,
Бетонный патриарх народа,
Поборник правил световых.

Лишь он один и прав, и правит,
Нацелив свет в дремучий люд,
И поглощать его заставит,
Как массу несъедобных блюд.

Зачем им солнце, что на небе,
Зачем романтика звёзды?
Силён столб правдой тех, кто верит,
Тех, кто вручил столбу бразды!

Расцвели на ушах серёжки, –
Что ж ты мне подставляешь ножку? –
Мы поедем с тобой кататься,
Мы доедем до дальних станций,
Мы до самых, до дальних станций –
Доберёмся устами раций!

Мы отыщемся в телефонах,
В расстояниях отдалённых,
В заповедных лесных долинах
Пролетим журавлиным клином,
Оглашая собой просторы,
Рассекая года и горы!

Мы пройдём по дорогам пыльным,
Воскрешеньем забытой были –

Мы зайдём в своё детство даже –
Карандашный набросок башен
Снова станет реальным миром...

***
Учиться можно хоть у камня, хоть у древа векового,
У птиц в стремительном полёте и у вихря снегового –
Учиться у природы равновесью всех её частей;
По существу, непогрешимого в премудрости своей,
Нигде такого не найти ведь нам Учителя другого!


***
Как знать, сулит тебе судьба с избытком прибылей и благ
Или же непреодолимый на пути лежит овраг,
В делах сердечных ли – успех или немыслимые жертвы?..
Недаром, видимо, всегда в каком-то отношенье первый
Для человека всякий выбор...

Осень - грустная пора,
Но печали нет в помине.
На душе моей не мрак, -
Серебристый лёгкий иней.
Всё же близится мороз,
Холоднее станут ночи.
Говорю о том всерьёз,
Сам ничуть не озабочен.

Осень - время подводить
Очевидные итоги.
Стало холодно в груди
От того, что мёрзнут ноги.
Не сезон сейчас для гроз,
Гром зловеще не грохочет.
Говорю о том всерьёз,
Сам ничуть не озабочен.

Осень - плавный переход
От романтики к цинизму.
Знаю, будет нелегко,
Но ведь плод запретный вызрел.
Я...

Шопен – садист ( И не иначе!!! ),
создавший «Похоронный марш»,
как реквием, мозгам ( Тем паче!!! ),
из них соорудивши фарш,
у тех, кто вынужден, забвенно,
внимать мелодии Творца…
Но, если в тему…- Откровенно,
признаться надо…- В мертвеца,
вгоняет музыка, живого…-
Причём, на долгие года…-
Исчезнуть вовсе из былого
( Стремглав желая!!! ), навсегда…,
чтоб очутиться «там», вне муки,
от панихиды грёз удрав,
что Фредерик, под «чудо-звуки»,
срубил ( По буху, явно!!! )…- Нрав,
оставь...

столько лет я пытался попасть в место это.
истоптал сапоги. постарел, поседел.
а спроси - для чего:старина, нет ответа.
просто так - попытался разок, да сумел.

что за место? ты знаешь, обычная яма.
или холм:а быть может - большая гора.
там бывал мой отец, там была моя мама,
ну и мне, как я думаю, тоже пора.

глупость, бред, забытьё? да, согласен, но все же
не пытайся смеяться над этим, прошу.
лишь хотя бы затем, что меня так тревожит
все, что здесь я тебе просто произношу.

так...

Терпеть печали и тоски
он никогда не мог,
и в кабаки и в бардаки
шел, не желея ног.
Подобно каждому из нас
Посачковать был рад,
но исполнял любой приказ,
поскольку был солдат.
Любил пожрать когда дадут,
Хоть десять раз на дню.
И слабо верил в Божий Суд,
И прочую фигню.
Готов был до зари вставать,
Шагать сквозь дождь и тьму,
Но не хотел он убивать.
Кто знает почему?
И в день, когда велел старлей*:
«Стреляйте по врагу!»,
в прицеле видя лишь детей
сказал он: «Не могу!»
А то...